Алана Инош - Взмахом кисти

Дрожащие пальцы ласкали открытую спину в вырезе платья, пытались смахнуть прядку волос, брошенную ветром на бровь… А потом набрали личное сообщение.

‛Привет, Ангелок:) Скорее всего, ты не знаешь меня, но это неважно. Я просто рада, что ты здесь’.

Уже отправив его, Художница встревожилась: может, стоило написать как-то иначе? Ещё испугается, примет за маньяка… Но уже через минуту пришёл ответ:

‛Привет)) А вот теперь ты точно должна понять, что всё предопределено лишь до некоторой степени. Перекрёсток пройден’.

‛Ты меня помнишь?’ – написала похолодевшая Художница.

‛Мне снились странные сны, – ответила Арина. – Домик и сад, вишня, малина… Я варю варенье из неё. Я никогда в жизни не варила варенья… А ещё крыжовник. Ты исцарапала себе все руки. А я была почему-то в инвалидной коляске. И розовые мотыльки… Они забирали боль’.

Видимо, на то они и ангелы – хоть земные, хоть небесные – чтобы помнить то, чего человеческой памяти порой не под силу удержать.

‛Как ты сейчас? – с трудом попадая по клавишам, спросила Художница. – Боль тебя не беспокоит?’

‛Она есть и всегда будет. Но у меня много сил, я борюсь с ней и побеждаю. Не знаю, правда, надолго ли меня хватит. Но вроде справляюсь пока’.

‛Ты умница:)’.

Полминуты молчания, полного мельтешения солнечных зайчиков на стене – и Художница прочла новые слова на экране, но при этом ей казалось, будто они раздавались в её голове серебряным звоном:

‛Хочу тебя увидеть. Неважно, что думает по этому поводу папа – просто приезжай, если можешь’.

‛Я приеду, Ангелок, – поспешно пообещала Художница. – Сегодня же куплю билет, обещаю:)’

‛Я жду тебя^_^’

Старая ива, кажется, одобряла это решение. Кивая, она блестела на солнце длинными, похожими на серебристых рыбок листьями.

День сиял безоблачной улыбкой, всё ладилось. Купив билет на утренний поезд, отбывавший завтра, Художница отошла от кассы, чтобы убрать документы в карман, как вдруг живым лепестком сакуры мимо неё пронёсся розовый мотылёк. Художница на мгновение увязла сердцем в грустно-холодящей близости кого-то знакомого и светлого и, лихорадочно перескакивая взглядом с одного лица на другое, стала искать…

Знакомая женственная фигура в длинном платье и соломенной шляпке неспешно шагала к выходу. Даже издалека и со спины Художница узнала её по цветущим волосам, ронявшим на ходу лепестки.

– Надя?! – налетая на людей, кинулась она догонять видение владычицы лета.

Врезавшись в пузатого пожилого мужчину, она зацепилась курткой за его сумку. На освобождение и извинения ушло несколько секунд, но их оказалось достаточно, чтобы потерять Надин из виду. «Лепестки!» – осенило её. След таял, рассыпаясь золотой пылью, и Художница, как гончая, ринулась по нему. Плитка пола, ступеньки, залитый солнцем асфальт, аллея парка, мост…

Лепестки колыхались на поверхности тёмно-зелёной воды – ими был усеян весь пруд. Опираясь на перила моста, Художница переводила дух, пошатываясь от пульсирующего жара в груди. Розовый мотылёк сел на костяшку пальца, пошевелил слюдяными крылышками, но не умер – взлетел, выписывая петли в ясном небе. Заслонив ладонью глаза от солнца, Художница провожала его взглядом, пока он не растаял светлой точкой в недосягаемой синеве.

© Алана Инош 6 – 23 июля 2013 г