Кристина Лестер - Парижский треугольник

– Я просил тебя подготовить цифры?

– Да. Но за день это невозможно.

– Заказчик ждет!

– Заказчику все равно. При его-то деньгах!

– Ты слишком много рабочего времени уделяешь личным проблемам.

– Алекс! Ты поставил передо мной невыполнимую задачу. Я не хочу больше этим заниматься.

– Конечно! Ты ведь уже почистила перышки и оправилась от потери мужа, так? – Он понял, что проговорился. – Я хотел сказать, что ты должна серьезней относиться к своим обязанностям! Я ведь могу и зарплаты лишить.

– Знаешь что? – Глаза ее загорелись гневом, и Алекс отвернулся. Когда-то он сказал, что такое выражение ее лица ему очень нравится. – Я могу купить твое агентство с потрохами, да еще с десяток таких же, и даже не замечу, что со счета ушли деньги. Не забывай, что я пришла сюда не ради зарплаты. И, кстати, хочу уволиться!

– Хорошо. Где твое заявление?

– Алекс, – от сильного волнения у нее пересохло во рту, – Алекс, что тебе наговорила Мелани?

– Мелани? А кто такая Мелани? Ах да, мисс Стейлинг. Кажется, это мама Оскара, да, Мэг? Она в порядке. Теперь у нее появился компаньон Юджин Олафсон, и они соединили свои капиталы.

Мэг с нечеловеческим напряжением смотрела ему в глаза.

– У мисс Стейлинг все прекрасно. Только вот с бывшим мужем у нее проблемы. Собственно, поэтому он и стал бывшим, как я понял. Дело в том, что какая-то юная… мадемуазель отбила у нее Грега. И она сильно переживает по этому поводу. – Алекс в гневе ходил по кабинету. – Ты не знаешь, кто эта злодейка, а, Мэг?

– Но, Алекс…

Он описал еще один круг и резко остановился:

– Впрочем, личная жизнь моих подчиненных меня не волнует. Ты хочешь расторгнуть контракт? Давай сюда свое заявление… Остальное у нас оформляется в отделе кадров. Всего хорошего, дорогая.

Всю ночь она, словно ребенок, проплакала навзрыд, уткнувшись в коленки Натали, а наутро решила, что выйдет замуж за Грега, назло этой парочке заговорщиков. И пусть Мелани и Алексу станет плохо!

9

– Куда же мы поедем, девочка моя?

– Мне все равно. Куда-нибудь подальше.

– В Штатах нам делать нечего. В Европу? Может, в твой любимый Париж?

– Нет, – торопливо сказала Мэг, – только не в Париж. Я хочу, чтобы это было совсем далеко. Совсем другая жизнь. И чтобы нас там никто не видел!

– Тогда, может, в Сидней?…

Свадьба с Грегом стала для нее гораздо большим испытанием, чем она могла себе представить. Уже известие об их помолвке вызвало бурю негодования в обществе. Не прошло и полгода после апрельской трагедии, а вдова мистера Долсона снова выходит замуж! И за кого! За человека, который разрушил их семью, за своего любовника, с которым они бесстыдно проводили время под носом у бедного Майкла.

Мэг понимала, летя в Вашингтон, что лезет в логово львов, где, скорее всего, ее разорвут на куски, и возглавлять стаю будет Мелани. Но в ней так сильно клокотало зло, что ей хотелось этой схватки, хотелось раздразнить свирепых хищников и напроситься на драку.

Прямо из аэропорта, где ее встретил ошалевший, просто обезумевший от счастья Грег, она отправилась в гостиницу, чтобы провести там предсвадебное время. В доме будущего мужа, при всем своем решительном настрое, Мэг поселиться не захотела, понимая, что это будет окончательный скандал. Он безапелляционно заявил, что переезжает к ней, потому что жить без нее не может. И выполнил свое обещание, временно скинув бизнес на компаньона, так что первые две недели после прилета Мэг был совершенно свободен и не отвлекался от главного занятия.

На само торжество из своих старых знакомых они не пригласили почти никого. Мэг сказала, что с нее уже хватит одной истории, когда Майкл в порыве человеколюбия провозгласил:

– Мои друзья – это твои друзья, и наоборот. На свадьбу придут все, кто нас знает, и станут нашими общими друзьями!

Теперь она понимала, что такое невозможно, и долго думала, стоит ли вообще оглашать это событие? С одной стороны, ей хотелось как можно быстрее пройти через новое испытание и забыться в каком-нибудь тихом уголке, где ее никто не станет тревожить. С другой – гнев и бессильная ярость оттого, что ее личное счастье растоптано, подхлестывали ее помахать красной тряпкой перед разъяренным быком, то есть перед Мелани.

В общем, решили отпраздновать свадьбу в Нью-Йорке, при минимальном количестве гостей. Грег сказал, что он лично готов обвенчаться с ней хоть вдвоем, позвав свидетелей с улицы, лишь бы поскорее любимая Мэгги стала его законной женой.

Все время, пока шли приготовления (Грег снял шикарный теплоход на побережье Атлантики), они ни разу не общались ни с Мелани, ни с Оскаром. Последнего Мэг попросила вообще не тревожить до тех пор, пока все не случится. Грег с облегчением согласился, ему и самому претила мысль о том, что сын, которого явно ошарашит такое известие, будет присутствовать на свадьбе. Еще неясно, как он к этому отнесется, несмотря на все свои болтливые обещания их «благословить». Мелани упрямо не выходила на связь. Вне всяких сомнений, она была в курсе, но словно спряталась в Чикаго и притаилась. Именно это обстоятельство больше всего тревожило Мэг, которая испытала большое разочарование и досаду, как всякий боец, который долго готовился к поединку, а его вдруг отменили. Но она знала, что мисс Стейлинг еще даст о себе знать.

И не ошиблась. В последний вечер, когда все уже собрались в Нью-Йорке и ждали только завтрашнего утра, чтобы официально поздравить счастливую пару, Мэг, по своему обыкновению, решила немного побыть одна. В последнее время она увлекалась одиночеством. Ей нравилось бродить по улицам, сидеть в скверах, наблюдая за людьми, и ни о чем не думать. Грег очень обижался, ему казалось, что он все делает, чтобы любимая женщина была счастлива, но выяснилось, что он ошибается. Сначала он с недоумением обнаружил, что какая-то часть ее души остается для него закрытой. Вход туда осуществлялся по особым пропускам, и, может быть, Оскар знал, что за этой дверью. Грег получил в подарок ее тело, но не душу. А ему было мало этого, и однажды он признался:

– Я хотел тебя всю. Такой, какая ты есть. Я знаю, что ты не любишь меня, но по каким-то причинам приняла предложение. Допускаю даже, что сгоряча. Но теперь тебе не уйти от меня, Мэг.

– Я не хочу уходить, – ответила она.

И все-таки уходила. Каждый день, хоть на часок, чтобы привести шальные мысли в порядок и в который раз приказать себе не думать об Алексе.

Нью-йоркская вечерняя сутолока бодрила ее. Темп жизни в этом городе был в два раза быстрее, чем в официальной столице США. Мэг почти физически ощущала, как бьет мощный поток жизни в главной артерии страны, и с удовольствием смешивалась с толпой, несущей ее через центр города. Она хотела напитаться этой энергией, такой жадной до всех жизненных благ, такой напористой, оптимистичной, и такой непохожей на утонченное спокойствие Парижа.