Похищенная викингом - Кейтлин Крюс
Он с братьями Лейфом и Ульфриком провел в доме два дня. Они успели отремонтировать то, чего требовала эта постройка, расположенная вдали от поселений, — ближайшее находилось за двумя холмами. О нем постепенно забыли, забросили еще восемь лет назад, когда даны владели Йорвиком.
Ведь никто не захочет жить так далеко от людей. Йорвик часто переходил из рук в руки, в этих землях было неспокойно, в любой момент могли появиться солдаты. Безопасности не добиться в одиночку.
Однако Торбранда это мало беспокоило. К тому же частые метели в этих краях отпугивали дикого зверя лучше, чем толстые стены крепости. И он мог быть спокоен, не думать ни о чем, кроме Эльфвины.
Он лишил ее невинности в пруду горячего источника, и до сих пор ощущал ее жаркое тело, горячую кожу, ее податливость и уступчивость в моменты, когда она была абсолютно в его власти.
Он спланировал все заранее, хотел, чтобы она стала его именно у этого источника — единственного места, где горячая вода могла, пусть ненадолго, успокоить его, смыть все тревоги. Хотя не смог прочувствовать то, о чем мечтал долгие дни пути, — сладостный вкус ее непорочности и покорности.
Эльфвина применила против него его же оружие — уверенность и бесстрашие. Сердце колотилось в груди, как во время яростной битвы, но эта была определенно лучшая в его жизни. Его член был тверже меча, который было привычно держать в руке.
В прах превратились все намерения, данные себе обещания. Эльфвина лишь раззадоривала его аппетит.
Торбранд выбрался на берег, подхватил Эльфвину и, накинув лишь плащ, понес ее обратно в дом. Вернулся к источнику он уже один, чтобы собрать их вещи, надеясь, что холодный воздух его как-то взбодрит. Однако вновь испытал страстное желание, сопоставимое по силе с диким голодом.
Вернувшись в дом, он увидел сидящую на шкурах у очага Эльфвину, задумчиво разбирающую спутанные пряди пальцами. Отстранив ее руки, он посадил ее к себе на колени и принялся сам расчесывать волосы. Он не понимал, откуда возникло это странное желание, его пальцы двигались не так ловко, они совсем не подходили для такого дела. Однако он продолжал перебирать мокрые волосы. И вновь ощутил ту жажду, которую так и не смог утолить.
Эльфвина сидела перед ним в той же позе, что и на коне в дороге. Он коснулся рукой ее шеи, провел по ней пальцами, наслаждаясь гладкой кожей и теплом тела. Затем взял в ладонь ее грудь и ласкал до тех пор, пока не услышал тихий стон, от которого член мгновенно стал твердым.
Он приподнял девушку и вошел в нее.
— Ты умеешь ездить верхом, Эльфвина, я хочу, чтобы ты скакала галопом.
Она вздрогнула и покраснела. Его прелестная маленькая пленница. А затем опустила глаза и закусила нижнюю губу. Он заметил несколько капель на ее лбу. Это все из-за него и для него.
Он принялся двигаться, и она поняла, когда подниматься, а когда опускаться, и ее ягодицы касались его бедер.
Он не убрал рук от ее груди, пощипывал соски и ухмылялся, слушая, как она вскрикивала все громче. Или стонала, когда лоно ее становилось все более влажным.
Желая вознаградить ее за такое хорошее и быстрое обучение, он нашел рукой между влажных складок твердый бугорок и принялся массировать.
Он играл ее телом, словно это была лира, заставляя петь.
Она содрогнулась и всхлипнула, и Торбранд подтолкнул ее, заставляя опуститься на колени и локти, и вошел в нее сзади…
На следующее утро пошел снег, и он воспринял это как волю богов. Решил, что еще будет время для встречи с Рагналлом и обсуждения важных дел и составления планов.
Может пройти немало времени, прежде чем королю понадобится оружие, которое сейчас в его руках, — Эльфвина, дочь госпожи мерсийцев, оружие, очевидно, настолько острое, что собственный дядя хотел убрать ее с пути навсегда.
Еще будет время поговорить о роли, которую она сыграет, объяснить, куда они поедут, чего от нее потребуют.
Но сначала он насладится ее телом. Он объяснил себе, что позволяет испытывать эту страсть лишь потому, что вынужден бездействовать и ждать. Потому что так изголодался по плотским удовольствиям, что просто не может отказаться. Он даже пытался насытиться сам.
Шли дни, Торбранд был занят только Эльфвиной, но нельзя сказать, что он приблизился к насыщению.
Они мало говорили, и совсем не обсуждали новое положение Эльфвины, что будет с ней, когда они покинут этот дом. Мудрая женщина, какой она, несомненно, была, никогда не задает вопросов. И он сам старался не размышлять, что здесь делает, не задумывался, почему превратился в человека одержимого, вместо того чтобы служить, как прежде, исполнять обязанности и приказы. Это было делом его жизни, это лучше, чем делать вид, что живет так, как не сможет никогда, рядом с красивой женщиной в теплом доме. Он убедил себя, что не изменил данным клятвам, и все, что делал, — для их будущего, он строит его, укладывая камень за камнем, дает им возможность узнать друг друга.
Раньше Торбранд никогда не проводил так много времени с женщиной. Одну, может, две ночи он позволял себе развлечься на своих шкурах, но лишь в перерывах между войнами. Или в дороге, в перерыве между сражениями. Но всегда думал о битве, которая ему предстояла.
Сколько он себя помнил, все время либо сражался, либо готовился к битве. Время было кровавое, это всем известно, одна война не успевала закончиться, как начиналась другая. Причиной тому были проклятые времена и мелочные короли, но об этом лучше не думать. Его меч давным-давно принадлежит Рагналлу.
В затяжные периоды мира и покоя Торбранд каждый день уделял время тренировкам. Или залечивал раны. Но он всегда оставался рядом со своим королем, готовый дать совет или оказать поддержку. Мысленно он всегда был в будущем — будущем сражении, на территориях, которые король собирался сделать своими. Об удовольствиях воин не думал.
Торбранд не испытывал недостатка в женщинах. Всегда был среди придворных в залах, где звучали песни, восхваляющие героев прошлого и богов. Ему легко было найти ту, что согреет его шкуры и наполнит кубок. Но здесь, в этом доме, рядом только Эльфвина и неуемная жажда, которую никак не удавалось удовлетворить.
Торбранд не помнил, когда последний
