Маргарет Мюр - После дождя

— Да, я экономист по образованию. Но обстоятельства сложились так, что мне эта работа больше подошла. А что?

Он пожал плечами, загадочно посмотрел на нее и ответил:

— Да пока ничего. Мне надо вначале подумать. Да. И еще одно. У меня есть предложение. Давайте больше не будем вспоминать прошлое и ссориться по поводу Питера или Фриды. Я считаю, что все проблемы, возникшие в начале нашего знакомства, на данный момент благополучно разрешились. Давайте поработаем, сколько нам там осталось, неделю-другую, в мире и согласии. Идет?

— Хорошо, мистер Эштон. Как скажете. — Упоминание о том, что им вскоре предстоит расстаться, резануло сердце Кристины внезапной тоской. Она замкнулась.

Роберт заглянул ей в лицо и пожал плечами.

— Я вижу, у вас неважное настроение. Думаю, что вы просто устали и проголодались. Едем в ресторан!

Их трапеза несколько затянулась для рабочего времени. Роберт сразу же заявил, что предпочитает простые блюда и сделает заказ сам, а ей предложил выбирать на свой вкус, выступая вместе с официантом в роли консультанта.

В результате на их столе по очереди появились «фрутти ди маре» — горячая закуска из различных ракушек и мидий, на второе «спагетти карбонара», с беконом и яйцом, и «ризотто кон фунги» — рис с белыми грибами. А в конце подали «панна котта» — сливочный десерт. Правда, в нарушение итальянских застольных традиций, вместо вина, они решили ограничиться легким светлым пивом. И Роберт распорядился прихватить с собой пару «кростини» — бутербродов с паштетом из маслин и шпината с запеченным сыром. На тот случай, если придется задержаться на работе.

Такого ланча в рабочее время у Кристины давненько не бывало. За столом царило веселое настроение. Они говорили о всякой всячине, стараясь, по негласной договоренности, избегать бесед на деловые темы. Вспоминали даже детство, свои увлечения и разные школьные курьезы. Как выяснилось, свою атлетическую фигуру Роберт приобрел на поле дня регби и теннисном корте.

Только в самом конце всплыла не очень приятная для Кристины тема, да и то затронутая ей самой. Про их первую встречу и его реакцию на ее «служебные грехи».

— Ну какие у вас могут быть грехи? — Роберт опустил глаза и каким-то не своим, смиренным голосом добавил: — Извините, Кристина, что погорячился тогда. Теперь я знаю причину вашего сна на работе. Я понимаю ваши проблемы и осознаю, что был не прав.- Видно было, что это извинение далось ему с большим трудом. Он даже покраснел от смущения в непривычной роли кающегося грешника. Да, иногда он мог быть очаровательным или, по крайней мере, умел сменить образ и сыграть на контрастах.

Хотя никакие интимные нюансы не затрагивались, но к концу обеда оба уже чувствовали, что, возможно, когда-нибудь смогут разделить и завтрак.

Вернувшись, они еще долго работали, каждый в своем кабинете. Из ресторана они вернулись в четыре часа, а потом Кристине пришлось еще поработать часа два, чтобы завершить написание писем. Взглянув на часы и уловив тишину в коридоре, она вдруг осознала, что сотрудники разошлись по домам и они остались одни. Официальное время работы уже закончилось. Она позвонила домой, убедилась, что с мамой все в порядке.

— Доченька, не беспокойся. Занимайся своими делами. Я и так отняла у тебя слишком много времени и сил. У меня все в порядке, вяжу тебе жакет. Если что-то понадобится, позвоню Патрику... То есть мистеру Сазерлэнду.

Кристина вздохнула с облегчением. Мистер Сазерлэнд жил в их доме, ниже этажом.

Спокойный голос мамы в телефонной трубке до сих пор звучал в ушах, вызывая умиротворенное состояние. Но пора было потихоньку собираться. В этот момент Роберт появился в дверях и удивленно спросил:

— Так вы еще здесь? А я-то думал, что единственный такой ненормальный трудоголик. Если вы ради меня демонстрируете свою служебную самоотверженность, то напрасно. Давайте сразу договоримся, что, с учетом домашней ситуации, вы можете сами регулировать свой рабочий день. Если действительно надо будет задержаться, я вам об этом заранее сообщу. Кстати, хотел еще кое о чем с вами поговорить, но вот закрутился и не успел вовремя. И вообще, нам нужно чаще общаться вне работы и не на рабочие темы.

— Звучит загадочно, но я не против. На несколько минут я еще могу задержаться. О чем вы хотели поговорить?

Роберт замялся, видимо раздумывая, с чего начать. Потом продолжил:

— Извините за прямолинейность. Хочу сразу оговориться, что хотел бы самого откровенного разговора. Не люблю хитрить и хочу быть честным с вами. И прошу того же от вас, даже если это будет не очень приятно для обоих. Вчера, когда мы расставались, кое-что произошло между нами. Я долго думал над этим, весь сегодняшний день. И хочу сказать, что на меня это очень подействовало. Такого со мной не происходило никогда в прошлом. Если этот поцелуй подействовал на вас так же, как на меня, то, как мне кажется, мы должны преодолеть еще несколько преград, разделяющих нас. Хочу для этого лучше узнать вас... Мне бы хотелось, чтобы вы предоставили мне такую возможность. Мы должны попробовать.

— Извините, Роберт. Я понимаю, что вы хотите этим сказать. Но я не хочу экспериментов в личной жизни. Мне приятно ваше внимание, но я не собираюсь заходить слишком далеко. Это не принесет ничего хорошего нам обоим. Я постоянно осознаю дистанцию между нами. Вы руководитель компании, а я в данный момент простая секретарша. У нас слишком разный образ жизни, разное окружение и разные проблемы.

— Вы что же, вообще не собираетесь общаться с мужчиной? Хотите добровольно заточить себя в монастырь? Лишить себя самых элементарных житейских радостей? Вы так прекрасны, Кристина, что это будет настоящим преступлением по отношению ко всей мужской половине человечества. И особенно ко мне. — Он картинно выгнул брови, изображая полное недоумение и даже гнев. — Это святотатство.

Рядом с ней он чувствовал радостное возбуждение. Наверное, это был охотничий инстинкт. Воздействовало присутствие женщины, которая должна стать его добычей. И еще он отчетливо чувствовал ее интерес к себе и никак не мог понять, почему она скрывает свое естественное влечение. Почему искусственно подавляет в себе нормальные женские чувства? Почему придает себе нарочито скромный, чуть ли не монашеский вид? Зачем эти темные краски? Насколько лучше она бы смотрелась сейчас, ну, например, в чем-нибудь белом, кружевном и полупрозрачном.

Он даже на секунду мечтательно зажмурился, представив себе Кристину в белом кружевном белье, полураздетую. Или, наоборот, одетую с ног до головы. В коротенькой белой кожаной курточке, красном топике и мини-юбке из такой же белоснежной кожи, изящно обрисовывающей ее округлые бедра и подчеркивающей длину стройных ножек, оплетенных ниже колен ремешками белых греческих сандалий. Под ее медовые волосы и зеленые глаза весьма пошло бы также длинное золотистое платье с разрезом до бедра, изумрудное ожерелье на лебединой шейке. И бриллиантовая диадема с вкраплениями изумрудов в волосах. Конечно, он мог бы позволить себе сделать ей такой подарок, но ведь не примет. Жаль, конечно. Жаль. С такой изысканной дамой не стыдно было бы появиться в любом светском обществе.