Сандра Мэй - В сетях соблазна

– Опять? Ты будешь толстая, и я тебя разлюблю.

– Мы сжигаем втрое больше калорий, чем успеваем употреблять. К тому же в последний раз мы ужинали в полночь. Сейчас самое время для завтрака.

– Убедила. Тогда я тоже хочу есть.

– Опять?

– Злая!

– Что тебе приготовить?

– А что есть?

– Ничего.

– То есть надо встать, пойти в душ, одеться и выйти?

– Ну да. Но я могу потереть тебе спинку, если ты потрешь мне.

– Хм, заманчиво… а как насчет всего остального?

– Развратник! Я согласна.

Брюс с кряхтением поднялся и потянулся. Болели все мышцы, потому что в последнее время на них легла довольно неожиданная нагрузка. И если в спортзале вам может быстро наскучить тягать железо, то в постели Лили Смит физические упражнения выполнялись как-то легко и незаметно. Расплата наступала утром.

Если так пойдет дальше, ему придется изменить весь свой образ жизни. И если у него войдет в привычку жить с Лили…

Кого ты обманываешь, ковбой? Это УЖЕ вошло в привычку, отказываться от которой ты совершенно не собираешься. Тебе хорошо в ее постели, тебе хорошо в ее квартире, тебе весело с ней самой, и это стоит всех привилегий мира. Ты уже не знаешь и не хочешь знать, какие благотворительные вечера ты пропустил, сколько интервью отменил, каких важных партнеров упустил. Реджи, лапочка, покорно ходит за тебя на вечеринки, и опытный пиарщик мог бы намекнуть тебе, что твой брат уверенно занимает твое место на Олимпе, так нельзя, нужно держаться в обойме, Реджи может ходить куда угодно, но ты, Брюс, должен оставаться Брюсом… Все это правильно и хорошо, но проблема в том, что тебе совершенно наплевать на мнение опытных пиарщиков, на Реджи и на обойму. Тебе хорошо с этой женщиной. Точка. Конец сообщения.

Они вместе чуть больше месяца. Что дальше?

– Сонное царство, подъем!

– Не могу. У меня все болит. Вы зверь, мистер Кармайкл.

– Ты отомстила еще ночью. Вставай, у меня тоже все болит. Пошли в душ.

– Отличная идея.

– У меня таких много. Почистить зубы…

С этими словами он подошел к Лили совсем близко, и она немедленно прикрылась подушкой.

– Учти, у меня есть все основания подозревать, что, если ты до меня дотронешься, мы в ближайшие два часа так и не поедим.

– А может, это и к лучшему?

Ему нравилось, как она на него смотрит. Нравилось ходить перед ней обнаженным. Нравилось, когда обнаженной ходила она… Хорошо бы увезти ее на остров в Карибском море, где нет совсем никого и можно ходить голыми хоть всю жизнь…

С чисткой зубов они управились относительно быстро, но вот с душем возникли проблемы. Ну не то чтобы проблемы, но время завтрака безвозвратно перешло в ланч, а там на горизонте забрезжил ужин…

Ланч тоже не слишком удался. Семейная пара средних лет узнала Брюса и уставилась на него во все четыре глаза. Потом жена стала громко спрашивать официанта, действительно ли это Брюс Кармайкл и что за актриса сидит рядом с ним. Получив подтверждение, она начала восторженно восклицать какую-то ахинею, а потом помчалась за автографом.

Вслед за ними появились желающие сфотографироваться вместе с Брюсом, подтянулась группа туристов, а потом автографы начали брать у Лили. Она пыталась объяснить, что не относится к знаменитостям, но ее не слушали, совали в лицо салфетки и конверты, умоляли написать что-нибудь от себя, и вскоре она почувствовала, что у нее сейчас начнется истерика.

Брюс выдернул ее из-за стола, и они сбежали через черный ход, расплатившись по дороге с официантом. Когда все стихло, Брюс повернулся к Лили.

– Извини за этот бардак.

– За какой?

– Ну… за всю эту истерику вокруг тебя.

– Ничего страшного. Я не беру в голову.

– Это еще ничего. Бывает совсем тяжко.

– Рвут одежду?

– И это тоже. Бросаются с поцелуями. Грубят. Рыдают. Плюют в тарелку.

– Боже, зачем?

– Ну, быть знаменитым не значит быть всеми любимым. К тому же есть отдельная армия моих поклонниц – эти могут разорвать в клочки любую женщину рядом со мной. Собственно, поэтому я нанял Джои.

– Джои может справиться с поклонницами?

– Он спецназовец. Их этому учили.

– Он будет их бить?!

– Нет, что ты. Просто сумеет оттеснить их и дать мне время уйти.

– Прямо военные действия…

– Нет, Лили, так бывает не всегда. Большинство людей все же настроены доброжелательно. Вежливы, тактичны… Но есть и уроды.

– Хорошо, тогда вы с Джои возьмете на себя уродов, а я займусь вежливыми и тактичными.

– Отличный план, мэм. Я с тобой полностью согласен.

Лили усмехнулась и посмотрела на Брюса лукаво и нежно.

– Знаешь что?

– Что?

– Ты мне нравишься.

– Какое совпадение! Ты мне тоже.

– Я серьезно. Ты оказался совсем не таким, как я думала.

– Правда?

– Я полагала, что ты самовлюбленный идиот.

– А я и есть самовлюбленный идиот.

– Нет, ты не идиот. Даже близко не идиот. И уж конечно не самовлюбленный. В таких вопросах я спец. Самовлюбленных идиотов после Кентукки видишь на раз.

– Вот как? И чем же они…

– Да ну их к черту. Я о тебе. Ты отличный парень, Брюс. И ты способен удивить. Особенно если вспомнить, из какой среды ты вышел.

– Звучит так, словно я всю жизнь вращался в обществе висельников и бандитов либо происхожу из семьи выродившихся и капризных аристократов, погрязших в лени и распутстве и привыкших потакать лишь собственным прихотям.

– А из какой семьи ты происходишь? Об отце не спрашиваю, но я никогда не слышала про твою мать.

– А я ее и не помню почти. И общались мы очень редко. Они с отцом разошлись вскоре после моего рождения. Ей больше нравилась Европа, там она и поселилась. Она умерла, когда мне было пять лет.

– Мне жаль.

– Мне тоже, но ты меня не расстроила. Я же говорю, я ее почти не знал.

– Вырасти без матери грустно.

– У меня были няни. Гувернантки. Держали меня на коротком поводке, но любили. Папа… папа у нас крут. Суровый дядька. Впрочем, он всегда считал, что поступает правильно. Гонял меня, как коня по кругу, школил, давал образование. В итоге я ему благодарен. Я не вырос «золотым мальчиком».

– Напоминает моего отца. Он тоже был со мной строг. И тоже любил. По-своему. На самом деле больше всего он любил свою работу.

– Кем он работает?

– Он раньше был плотником. Отличным, талантливым плотником. Те немногие богачи, которые имелись в Слипи-тауне, заказывали ему отделку дома, и он все делал вручную. О дереве он знает все.

– А мама?

– Она у меня профессиональная сплетница. Она живет этим, дышит этим, с этим просыпается, с этим засыпает. Обожает слушать про людей разные истории, а потом придумывает всем оправдание. Даже закоренелым гадам. Ей бы писательницей стать. Или актрисой. И думаю, она во многом права. Каким неинтересным был бы этот мир, не будь в нем плохих парней!