Рут Валентайн - Заколдованный круг

Разумеется, Мирабел поняла бы, почему необходимо было держать все в тайне, но Пол просто не мог придумать, с чего начать. Ведь он пообещал, что, как только его исследования войдут в определенную стадию, Мирабел сможет вернуться домой, а она непременно спросит, достиг ли он уже этой стадии. И тут уже лгать было нельзя. Она наверняка захочет уехать, но ее дом в Форт-Кенте был сдан в аренду на целый год и они только что записались на курсы по приему родов, занятия на которых вскоре должны были начаться.

Другая трудность заключалась в том, что Мирабел в последнее время как-то ускользала от него. Казалось, любой разговор, не касающийся погоды, ее просто отпугивал.

Нет, нельзя было начинать этот разговор, не продумав все как следует…

— Хорошо прошел день в лаборатории? — Этот вопрос Мирабел задавала каждый вечер как бы вскользь. Вопрос, на который не ждала обстоятельного ответа.

— Прекрасно, — отозвался Пол. — Сегодня был знаменательный день. Мы с Марти…

— Вот и хорошо. Что ты будешь пить? Хочешь пива?

Это его уже просто доводило до безумия. Чем больше он старался с ней сблизиться, тем больше Мирабел отдалялась.

Пол вспомнил, как когда-то все было наоборот: женщины обвиняли его в том, что он «избегает задушевной близости». Тогда он не понимал, о чем они говорили. А теперь внезапно понял.

«Избегать близости» означало то, что, когда они как-то смотрели фильм, Пол обнял Мирабел за плечи, но она подалась вперед, и он вынужден был убрать руку. Или однажды в клубе он притянул Мирабел к себе во время медленного танца, и на мгновение ему показалось, что им обоим это по-настоящему приятно. Но затем Мирабел напряглась и позвала:

— Пол!

— Ммм… — мечтательно протянул Пол. Ее живот уже начал слегка выступать, и он ощущал его выпуклость, касавшуюся его тела.

— Здесь присутствует кто-то, кого ты хочешь убедить в том, что наш брак настоящий?

Однажды, поглаживая ее косу, когда они сидели у бассейна, он шепнул: «Рапунцель, Рапунцель, распусти свои волосы», однако Мирабел мягко, но решительно высвободила косу из его руки и заговорила о чем-то отвлеченном.

Это нежелание допускать близость с ним проявлялось во множестве форм. И все они бесили и смущали Пола, ибо выводили из душевного равновесия. Он и сам не понимал, чего хочет, однако твердо знал: прежде чем что-то навязывать Мирабел, надо разобраться в себе. Было бы жестоко вторгнуться в ее внутренний мир, а затем обнаружить, что это ему вовсе не нужно. Но как можно это выяснить, когда она держит его на расстоянии вытянутой руки?

И еще: что если он разберется в своих чувствах, а потом вдруг выяснится, что Мирабел он не нравится и никогда не понравится? Прежде Пол никогда ничего подобного не боялся, но теперь ему стало страшно. После их близости они ведь больше об этом не заговаривали. Мирабел старательно делала вид, словно ничего не произошло. Сначала Полу казалось, что Мирабел было с ним так же хорошо, как ему с ней, но теперь у него возникло ощущение, что он, возможно, ошибается. Она тогда расплакалась, и Пол было решил, что это оттого, что ее глубоко тронуло их взаимное влечение. Но, возможно, все было совсем не так. Может быть, Мирабел показалось, что она предала Кейна. Или просто он, Пол, не возбуждал ее физически.

Все эти мысли не давали ему покоя.

Мирабел тоже переживала не лучшие дни. Она многое теперь понимала, но было слишком поздно. Она совершила большую ошибку, решив, что больше никогда не полюбит. И, пребывая в этом убеждении, считала, что с Полом ей ничего не грозит. Но теперь убедилась в обратном.

Еще одной ошибкой было предположение, что раз она когда-то уже была влюблена, то сможет распознать любовь, если та снова придет к ней. Но чувство к Полу настолько отличалось от любви, которую она испытывала к Кейну, что прошло много времени прежде, чем Мирабел почуяла опасность.

Кейна она знала и любила практически всю жизнь. Эта любовь уходила корнями в долгое знакомство, общие знаменательные события, общую жизнь. Они с Кейном вместе росли, вместе взрослели, вместе впервые испытали интимную близость — только друг с другом, и больше ни с кем… Они вместе учились жить, и это сделало их частью друг друга.

С Полом все сложилось по-другому. Их отношения были исполнены ярких ощущений. Не последнюю роль здесь сыграло и то, что где-то в душе гнездилось осознание того, что он отец ребенка, который рос внутри ее. И к Полу Мирабел испытывала какое-то глубокое, примитивное, почти на клеточном уровне влечение.

Это было опасно, ибо ее чувства были не спокойными и незамутненными, а противоречивыми и непредсказуемыми. Иногда, сидя за столом и следя, как Пол отправляет в рот очередную порцию приготовленной ею пищи, Мирабел ощущала, как кровь начинает быстрее бежать по жилам. Порой, когда их взгляды случайно встречались, на нее накатывало такое возбуждение, что перехватывало дыхание. Когда она неожиданно его замечала, как в тот день, когда он пришел обедать, а они сидели с Марчем у бассейна, ей приходилось буквально стискивать зубы, чтобы не наброситься на него.

Мирабел знала, что Пол доволен тем, как идут дела в лаборатории, и подозревала, что они достигли каких-то успехов. Но не желала ничего о них слышать. Как могла она радоваться новому автомобилю, который он начнет испытывать на трассе в расчете на победу в очередной гонке, если будет умирать от страха, едва он сядет за руль? С другой стороны, как можно не разделить его восторг, когда он близок к цели?

Мысль об успехах Пола напоминала также о том, что у них лишь временное соглашение и чем раньше она позволит ему рассказать о своих достижениях, тем скорее отправится домой.

Не сейчас, мысленно молила она. Еще немного подожду.

Мирабел понимала, что ведет себя глупо, откладывая момент, который должен был принести ей невыносимую боль. Она твердила себе, что, не допуская близости между ними, держа его на расстоянии, избавляет себя от мук, которые ждут ее в будущем… Но это была лишь отсрочка, вот и все.

Удобная, но рискованная ложь.

Однажды, когда они сидели у бассейна, глядя на изумительный закат и спокойно обсуждая будущее своего малыша, ребенок шевельнулся, даря Мирабел такое глубокое довольство, какое было трудно описать словами. Возникало ощущение, словно он нежился не в околоплодных водах, а в окружавшей его любви, испытывая полное доверие к обоим родителям.

Мирабел интуитивно чувствовала, что младенец ощущает не только ее любовь, но и любовь Пола. Что бы там ни думал Пол, он становился все ближе и ближе их ребенку.

Сердце несчастной матери разрывали противоречивые чувства. Если он полюбит младенца, как же тогда сможет его оставить? А если не сможет, что станется с ними? Мирабел нервничала, она уже ни в чем не была уверена. Ее поведение стало непредсказуемым. Она то смеялась вместе с Полом, то в следующую минуту отдалялась или начинала на него кричать. Шаг вперед, два шага назад.