Дороти Вернон - Дикая и необузданная

— Гм-м… Удачи, Джим. — Она не стала добавлять, что ему придется немало потрудиться, чтобы расположить к себе Кэти, — и не потому, что Джим вовсе лишен достоинств, а из-за отношения Кэти к мужчинам вообще. — И все же мне хотелось бы пригласить Грега Хэммонда. Я должна кое о чем его спросить.

— Я догадываюсь, о чем именно. Тебя ведь разбирает любопытство из-за Фила, да?

— А тебя разве не разбирало бы, будь ты на моем месте? Я знаю лишь то, что он работал у Ника Фарадея, а потом его вышибли в два счета. Мне нужно точно знать, почему это произошло.

— Это дело известно мне лишь в общих чертах, в детали я не вникал… А тебе не кажется, что лучше оставить все как есть?

— Да, я знаю, Фил был безалаберным и жить не мог без приключений. Может, я и стала бы балериной, если бы не так поздно поняла, что все стоящее в жизни требует определенных усилий. А Фил так и не осознал этого. И все-таки он не был совсем уж никудышным парнем. А для такого внезапного увольнения должны были быть очень веские основания. Может, вина Фила не столь уж велика, а наказание — чрезмерно?

— Только не слишком надейся на это, — предостерег Джим.

Вечеринку решили провести в доме Джима Берна, и все заботы по ее устройству он взял на себя. Линдси была тронута. Последнее время ее удручала мысль, что он слишком уж явно старается отделаться от нее. Предстоящий вечер доказывал, что это не так и на самом деле он ценит ее и решился отпустить только потому, что не хочет вставать ей поперек дороги. А то, что при этом он еще и избегает открытого столкновения с Ником Фарадеем, — побочный выигрыш.

Но в сложившейся ситуации возникает вопрос: нужна ли она Нику вообще? А если да, то в каком качестве — как деловой партнер или как женщина, с которой он собирается связать свою судьбу?

Поскольку положение виновницы торжества обязывало, нужно было купить что-нибудь из одежды. На этот раз она не допустит, чтобы какая-нибудь продавщица из добрых побуждений уговорила ее купить нечто экстравагантное. А впрочем, с какой стати пускаться на поиски и тратить деньги, если в шкафу висит наряд, который идеально подходит для этого случая. После того как Ник пулей выскочил из ее квартиры, она долго стояла в оцепенении, прежде чем заставила себя взглянуть на платье Луизы, а затем смяла его и с досадой швырнула в угол. Там оно и лежало, словно насмехаясь над ней, пока она не подняла его, пожалев, что вела себя так глупо. Складки тут же разгладились — вот и все заключенное в нем волшебство.

Конечно, платье не виновато в том, что произошло у них с Ником. Нельзя же, в самом деле, думать, что если ты в желтом, то хорошее настроение тебе обеспечено, а если в сером — значит, на душе кошки скребут. Точно так же белый цвет платья вовсе не означает, что надевшая его женщина чиста и непорочна, а черный — то, что она дика и необузданна. Все его слова о черном платье — просто легкомысленная болтовня. И все же уверенность Луизы в чудодейственной силе ее платья сделала Линдси немного суеверной. Если бы Ник позволил ей уйти в спальню и переодеться в черное, все могло бы обернуться совсем иначе.

Последний взгляд, брошенный Линдси в зеркало, перед тем как выйти из квартиры, подтвердил, что она не ошиблась в выборе. Плотно прилегающий лиф подчеркивал линии груди и тонкую талию, а кружева у ворота и на рукавах придавали ей хрупкий и грациозный вид. Подобрав заколкой шелковистые бледно-золотые пряди, обрамлявшие лицо, она усилила это впечатление.

Открыв дверь, Джим Берн широко раскрыл глаза от восхищения. Он с улыбкой окинул ее взглядом с головы до ног, что само по себе было лестно, не говоря уже о невольно вырвавшихся у него словах:

— Вот это да! Ты выглядишь просто потрясающе.

Ее босс — ей казалось странным, что к концу сегодняшнего дня он превратился уже в бывшего босса, — ради нее постарался на славу. Продолговатую буфетную стойку сплошь уставляли всевозможные деликатесы, включая икру, что, наверное, влетело ему в копеечку. То же самое можно было сказать о стойке бара, на которой красовались все мыслимые и немыслимые напитки.

Гости нагрянули как-то все вместе, среди них была и Кэти. В глубине души Линдси боялась, что невестка в последний момент сошлется на то, что не с кем оставить Стефани, и не придет. В разгар этой веселой суматохи Линдси подумала, что все, кого она пригласила, пришли, да и не только они! Она заметила, что Джим Берн суел, не привлекая всеобщего внимания, отвести Кэти в сторону и сейчас увлеченно о чем-то с ней беседовал, легко дотрагиваясь до ее плеча, словно оберегая ее.

Линдси уже дважды пыталась поговорить с Грегом Хэммондом, но к ним то и дело подходили другие гости, и ей все не удавалось спросить про брата. Теперь она снова приметила его в противоположном конце гостиной и направилась туда, гадая, смогут ли они на этот раз поговорить наедине. Ей оставалось пройти несколько ярдов, когда рядом с ним она вдруг увидела Ника Фарадея. Она остановилась как вкопанная, но и тот и другой уже заметили ее, и Линдси пришлось продолжить свой путь. Как же она не догадалась, что Джим Берн его пригласит? Хотя он вполне мог явиться и без приглашения.

— Добрый вечер, мистер Фарадей.

Приветствие показалось слишком чопорным даже ей самой. В ответ Ник холодно вскинул бровь.

— Добрый вечер, Линдси. Вы сегодня особенно очаровательны. Старомодные кружева по-прежнему в моде, а? — Судя по саркастическим ноткам в его голосе, свойственной ему манере слегка растягивать слова и едва уловимому, но все же заметному ударению на слове «старомодные», она поняла, что со времени их последней встречи он думал о ней.

— Понятия не имею, но кажется, платье с глухим воротником и длинными рукавами совсем не подходит для такого столпотворения. Чувствуешь себя как в турецкой бане, — сказала она, решив, что это вполне правдоподобно объяснит легкий румянец на ее щеках.

— Неужели все дело в этом? А вот у меня давление резко подскочило при вашем появлении, — ровным тоном парировал Ник и, достав из кармана носовой платок, провел им по совершенно сухому лбу.

Как он может сохранять такой бесстрастный вид, когда она сама не своя от волнения? Увы, ее по-прежнему с неодолимой силой влекло к нему. Его физическая привлекательность действовала на ее глупое тело словно магнит. Во время последней их встречи она было доверилась ему, но в конце концов все решил рассудок, что ее и спасло. Сейчас она понимала, что должна собраться с мыслями, побороть слабость и умерить стук сердца, отвергнутого Ником. Ему нужно было вовсе не оно, а ее тело. И она презирала себя, чувствуя, что сознание этого ровным счетом ничего не меняет: он по-прежнему оказывает на нее магическое воздействие.