Лора Эллиот - Танец на закате

Прем задумчиво посмотрел на него.

— Нет, Энди, напиваться не будем. От этого еще хуже становится. Мы лучше попробуем ее найти.

— Найдешь! — криво усмехнулся Энди. — Иголку в стоге сена.

— И все же, если очень захочешь, найдешь, — серьезно сказал Прем. — Думай о ней. Представляй себе, что видишь ее. Посылай ей мысленно свою любовь. И она откликнется. Она обязательно почувствует и появится.

— Всю дорогу назад я только этим и занимался. Она мерещилась мне в каждой молодой женщине. Иногда казалось, вот сейчас поверну за угол и увижу ее… Высокую, стройную, улыбчивую, с распущенными русалочьими волосами… И она подойдет ко мне, пронзит взглядом и скажет: «Прости, Куку, что не смогла сказать тебе об этом сразу. Но я ведь тоже тебя люблю. Очень люблю. И теперь мы ни за что не расстанемся».

Прем добродушно улыбнулся.

— А говоришь, что не поэт. Смотри, какую сцену расписал. Вот и продолжай в том же духе.

Энди посмотрел в чистые глаза Према.

— Это все она. До нее со мной никогда ничего подобного не случалось.

— Значит, это любовь, Энди. И ты должен в нее верить. Верь в свою любовь!

Они просидели за разговорами до полуночи. А потом, с легким сердцем, Энди пошел к себе. Его никто никогда так хорошо не понимал, как этот добрый, искренний непальский друг, который тоже приехал в Катманду из захолустья и своими силами пробил себе дорогу в жизнь: окончил университет, и теперь преподавал в колледже, а также подрабатывал треккинг-гидом, мечтая заработать достаточно денег, чтобы засесть за диссертацию.

Прошла неделя. Не прошла, а пролетела. Энди выезжать из Катманду не хотелось, и поэтому он целыми днями возился в своем ресторане, устроил там настоящий переворот. Поменял шторы на окнах — вместо старых, белых в цветах, повесил голубые, напоминающие цвет моря. Поменял абажуры на лампах, висящих над каждым столиком, — вместо соломенных повесил матерчатые в разводах, напоминающих прибрежные волны. Купил большой аквариум с рыбками и пепельницы из морских раковин.

А еще он пытался изобрести новый легкий коктейль под названием «Поцелуй русалки». Но с коктейлем дело оказалось сложнее. Как бы он ни смешивал соки, сиропы, настойки и алкоголь, ничего похожего на вкус тех теплых нежных губ не получалось. И даже ваниль с миндалем не помогали. И Энди наконец отчаялся и забросил свою затею. Разве можно повторить неповторимое? Создать искусственный аналог того, что уникально и существует в природе в единственном экземпляре…

Но зато по ночам, лежа в постели и таращась в потолок, он мог сколько угодно вспоминать этот вкус, чувствовать его на своих губах, с наслаждением глотать и моментально пьянеть.

И он понимал, почему ему так хочется превратить свой ресторан в пучину океана. Он надеялся, что однажды, почуяв родную стихию, там появится она, его Русалка.

Но прошла еще неделя, а она не появилась.

Зато появилось много других людей. Доход ресторана повысился втрое. И теперь Хари, который еще неделю назад упрекал Энди в расточительности, лишь довольно улыбался и пожимал плечами.

Приближался июнь, в конце которого ожидался сезон дождей. А это значило, что туристы из Катманду разъедутся и Тхамель опустеет. По крайней мере, так говорили местные жители.

Однажды под вечер, покончив с работой, Энди уютно уселся за дальний столик с чашкой кофе и свежим выпуском газеты «Хималайян». Неторопливо отхлебнул кофе, развернул газету и удивился. На первой странице вместо обычных политических дрязг была большая статья под названием «Богиня Лакшми благословляет бедных». Энди снова отхлебнул кофе и принялся читать статью.

В статье говорилось о чудесном явлении. О том, что сотни бедняков в разных районах страны обнаружили возле своего дома солидную сумму денег, неизвестно как появившуюся там. Большинство из них тут же устремлялось в ближайшие храмы, чтобы совершить благодарственный ритуал богине Лакшми. «Кто, как не она, способен еще позаботиться о бедных?» — стоял в конце статьи риторический вопрос.

Энди улыбнулся. Потому что он знал, кто. Он знал, что это дело рук его Русалки. Конечно, и без богини Лакшми тут не обошлось. Наверняка это сама богиня давала указания своей дочери. Вложила в ее сердце сострадание и дала силы осуществить эту смелую святую миссию.

Энди разнесло от радости. Ему было радостно не только за обогатившихся бедняков. Ему было радостно за весь этот мир, потому что в нем до сих пор еще живут доброта и сострадание.

Он сунул газету под нос Хари и попросил рассказать о прочитанном всему коллективу ресторана. А по дороге домой купил еще десять газет, чтобы раздать знакомым и, прежде всего, Прему.

Его распирало от гордости. Он гордился своей Русалкой… и от этого еще сильнее скучал по ней.

Прошла еще неделя. Энди все ждал. Пусть она хотя бы появится, думал он. Пусть он увидит ее хотя бы издалека… чтобы убедиться, что с ней все в порядке.

Был один из тех дней, когда все валится из рук, ничего не клеится. Об этом узнаешь еще с утра, когда, бреясь, обязательно порежешься, а заваривая чай, ошпаришься кипятком. Потом уронишь и разобьешь любимую чашку… В такой день не хочется ни с кем общаться, нет вдохновения к работе. Единственное, чем можно заниматься в такой день, это погрузиться в какую-нибудь не слишком умную, но увлекательную книжку, а, дотянув до вечера, отправиться в самый многолюдный бар, чтобы тупо, в одиночку опьянев, вернуться домой и погрузиться наконец в спасительный сон.

Итак, он весь день провалялся в постели с книгой, а к вечеру отправился в бар на соседней улице, где можно было с успехом перечеркнуть этот бездарный день.

Бар назывался по-французски «Лезье» и располагался на крыше под навесом. Там тихо играла музыка, и повсюду были развешаны бумажные китайские фонарики и разноцветные лампочки с бегающими огоньками. За столиками сидели туристы — большими или малыми группами — в обществе своих непальских гидов или без них. Все бурно общались и всем, казалось, было весело, потому что музыку перебивал шум разговоров и смех.

Энди сел за пустой столик и заказал свой обычный легкий мятный коктейль, который был создан для того, чтобы потягивать его из трубочки до тех пор, пока в голове, кроме музыки, ничего не останется.

Энди успел добиться желаемого уже на половине бокала, когда внезапно в его пустую голову ворвался звонкий женский смех. Неповторимый, беззаботный, журчащий. Смех, который мог принадлежать единственному в этом мире существу — его Русалке.

Энди сначала подумал, что это рассмеялся мятный коктейль в его пустой голове. Решил подыграть Бобу Марли, который с упрямством проповедника пытался всем в этом баре внушить, что все будет хорошо. Но когда смех повторился, раскрутив в памяти Энди карусель воспоминаний, он не удержался и посмотрел туда, откуда этот смех доносился.