Фрида Митчелл - Выбор в любви

Ник сделал глубокий вздох. То, что с Энн будет нелегко, он знал с самого начала, но не подозревал, что до такой степени.

— Там внизу, за деревьями, речушка. Сходим туда и дадим собакам напиться.

Окинув девушку еще одним долгим взглядом, Ник понял, что она напугана до смерти. Черт! Энн будила в нем такую взрывоопасную смесь эмоций, что он так и не смог разобраться по отдельности, каких именно. Лишь одно он знал наверняка: ему надоело постоянно ходить босиком по битому стеклу!

Пока они шли по направлению к зарослям, он не проронил ни слова, а затем вдруг произнес удивительно четким и ровным голосом:

— Когда мы поженились, я не любил Элис.

— Что?! — Энн замерла на месте, не поверив своим ушам.

— Я не имею в виду отношения между мужчиной и женщиной, — продолжил он, как ни в чем не бывало взяв Энн под руку. — У нас была тесная компания в университете, где все прекрасно ладили между собой, дружили, ну, вы понимаете… Мы старались, чтобы этой дружбе не стали помехой более серьезные увлечения, поэтому каждый из нас имел какие-то романы на стороне, но все придерживались некоего правила: никаких любовных связей внутри компании. Мы это даже не обсуждали, каждый и так знал, что можно, а что — нет.

— И Элис была одной из вас? — слабым голосом спросила Энн. Меньше всего она ожидала услышать то, что услышала.

Он медленно кивнул.

— Только двое из нас решили специализироваться на ветеринарии, поэтому мы продолжали тесно общаться с Элис — простая дружба, и ничего больше. По крайней мере, мне так казалось… Но затем Элис начала часто болеть… слабость, общее недомогание и все такое прочее… — Ник замолк, покачав головой. — Так вот, вспоминая теперь, как это все было, я понимаю, что должен был заставить ее обратиться к врачу, но она все отговаривалась тем, что это обычное переутомление и достаточно будет выпить чего-нибудь тонизирующего. Тонизирующего!

Голос Ника был полон горечи и отвращения к самому себе, и это тронуло Энн до глубины сердца.

— Ник, вы не виноваты, вы ни о чем не знали. — Все мысли о самозащите улетучились, и сейчас девушкой владело только одно желание: теснее прижаться к нему и как-то успокоить. — Как вы могли догадаться?

— Обязан был, Энн. Я был единственным, кто знал ее так близко. Я знал, что она смертельно боится врачей, больниц, всей той атмосферы, которая окружает больных. Это было результатом травмы, перенесенной в раннем детстве, и она воздвигла в сознании Элис стену, преодолеть которую не было никакой возможности. Но я должен был хотя бы постараться. Вместо этого я был увлечен учебой, а Элис еще и ловко скрывала от меня, что…

— Вы не могли знать, — мягко повторила Энн, и в голосе ее теперь звучала одна только нежность. — Не могли.

Она глядела ему прямо в глаза, взяв за обе руки и ощущая под пальцами напрягшуюся сталь мускулов. Ник глубоко вздохнул, как будто собираясь с силами:

— Все открылось во время одного из последних экзаменов, когда она вдруг упала в обморок. Она чувствовала себя так плохо, что решила, будто умирает, и тогда… Тогда призналась, что влюблена в меня с первой недели нашей совместной учебы. Однако ее немного подлечили с помощью новейших лекарств, и здоровье ее даже начало немного улучшаться. Конечно, все понимали, что это только временная отсрочка. Врачи говорили о девяти месяцах, от силы — годе, причем значительную часть срока ей предстояло провести в больнице. Вы представляете себе, каково это — наблюдать день за днем, как мучается человек, который вам близок?

— Нет.

Элис была близка ему, но он ее не любил.

— И вы женились на ней…

— Да, женился. Это был самый настоящий брак — во всех смыслах. Так хотела Элис.

Энн не ожидала, что у нее хватит сил и воли молча кивнуть, хотя слова Ника вызвали в ее душе такую бурю страстей, что впору было криком кричать. Девушку поразила пришедшая в голову мысль, что, доведись ей поменяться местами с прекрасной брюнеткой хотя бы на один год, когда та стала женой Ника, Энн согласилась бы не раздумывая. Пусть даже это был бы последний год ее жизни…

— Ник, мне очень жаль… Элис и вас…

— Я рассказал это вовсе не с целью вызвать жалость. — Глаза его горели, а руки сжимали тело девушки с такой силой, что казалось еще чуть-чуть и хрустнут кости. — Вы вообще представляете, какие чувства во мне разбудили? Похоже, нет? Я вовсе не хочу вас напугать, Энн. Но я никогда ничего подобного не чувствовал, и это меня убивает!

— Ник, не надо.

Что со мной делает жизнь, подумала Энн! Еще до того как она узнала правду о Элис, девушка догадывалась, что чувства Ника в отношении нее не просто физическое влечение. И это пугало ее еще больше, потому что именно этому чувству она сопротивлялась все то время, пока находилась рядом с Ником, — живя с ним под одной крышей, помогая ему в работе, любя его…

— Я люблю тебя, Энн. — Слова слетели с его губ так медленно, что время для Энн будто остановилось, и она могла видеть окружающее как на мгновенном снимке — мужское лицо рядом с собой, каждый изгиб сильного мускулистого тела, зелень деревьев и пронзительную голубизну неба. — Я никогда еще не говорил ничего подобного ни одной женщине…

— Замолчите!

Он не любит ее, безумием было бы даже на секунду допустить возможность такого чуда! Вероятно, кроме физического влечения, его обуревают другие чувства, но только не любовь. Если то, что сказал Ник, — правда, остаток жизни превратится для Энн в сплошную муку. Потому что именно сейчас она поняла — внезапно и без тени сомнения, — что слишком труслива, чтобы поверить в подобное счастье.

Когда-нибудь Ник обязательно скажет ей, что все кончено. Находясь рядом с ним, она постоянно будет ждать неизбежного, ждать, когда обретенное равновесие вновь будет нарушено и ее жизнь опять даст трещину…

— Энн? — Ник слегка встряхнул ее за плечи и твердо произнес: — На сей раз я не дам тебе убежать и захлопнуть дверь прямо перед моим носом, слышишь? Мне не важно, какие тайны скрывает твое прошлое. Даже будь ты величайшей грешницей на земле, меня это не остановит. Считай, что твоя жизнь начата заново с того самого дня, когда я обнаружил тебя на привокзальной площади. И пожалуйста, не говори ничего, во что я все равно не поверю! Я имею в виду твои чувства ко мне — как бы мимолетны они ни были, я уцеплюсь и за соломинку…

— Замолчи! — Энн была готова разрыдаться, взвыть от собственной трусости, рассказать ему разом все, что до сих пор скрывала… Но сделать это — значит открыть ящик Пандоры, а Энн не могла так рисковать. Потупив взор, она тихо произнесла: — Я не хочу никаких отношений ни с тобой, и ни с кем другим.