Марион Леннокс - Двенадцать заветных желаний

Но Ник смотрел на нее с такой злостью!

Прошедшая ночь так много значила для нее. Мисти поняла, что хочет прожить всю жизнь с этим мужчиной, и также поняла, что он заслуживает того, чтобы она отдала ему все.

Все или ничего. Она не могла выйти за него замуж, зная о том, что она растворится в нем целиком, а он будет все сильнее ее оберегать. Она не могла отказаться от списка своих заветных желаний и выйти замуж за него.

«Она не знает реальной жизни». Мисти не могла забыть этих слов.

— Я не хочу сидеть в этом кресле-качалке всю оставшуюся жизнь! — воскликнула Мисти и вдруг пнула ногой кресло с такой яростью, что испугала всех. Тук, завизжав, бросилась вниз по ступенькам, поджав хвост. Кетчуп заскулил и прижался к ногам Ника. — Все, достаточно, — устало произнесла она. — Простите, ребята. Я знаю, вам здесь всем очень хорошо. Надеюсь, вам будет так же хорошо, когда я уеду. И через двенадцать месяцев…

— Ты думаешь, мы будем ждать тебя? — Голос Ника был таким холодным, что она съежилась.

Но Мисти прекрасно понимала, что она рисковала — они могли не дождаться ее.

— Могу я попросить тебя позаботиться о Кетчупе и Тук?

— Мисти, после прошедшей ночи… — порывисто произнес он, и она печально кивнула:

— Да. Прошедшая ночь была волшебной. Она показала мне, что я уже готова была сдаться.

— Тогда сдавайся!

— Я не хочу, чтобы меня взяли в жены потому, что я — противоположность Изабеллы, — сказала она, понимая, что уже не отступит от своих слов. — Я люблю тебя, Ник, но… По-другому у нас ничего не выйдет.

Глава 11

Луиза была ошеломлена.

— Когда я говорила, что к нам в школу придет внештатный учитель в следующей четверти, я думала, что ты сможешь использовать отпуск для своего медового месяца. Что случилось? Мы все были так уверены. Медовый месяц с Ником… О, Мисти, почему ты уезжаешь?

— Потому что наш медовый месяц прошел бы в гостинице на Бэнкси-Ридж, с чаем и ячменными лепешками на завтрак, с купанием в бассейне каждый день и с отходом ко сну в девять вечера. Возможно, мы смотрели бы телевизор. Что-нибудь из жизни живой природы. Но никаких львов, охотящихся за зебрами! Ничего, что могло бы разгорячить нашу кровь.

— Ты дурочка, — откровенно сказала ей подруга. — Ведь Николас Холт может разгорячить кровь сам по себе.

— Но он не хочет этого. Он хочет стать для меня успокоительным средством, наш Ник.

— Значит, ты уезжаешь?

— Да, уезжаю.

— Мать Натали говорит, что он хочет жениться на тебе.

— Нет, — сказала Мисти. — Он хочет жениться на той, за которую он меня принимает. Но если я буду такой, то возненавижу себя.

— Ничего не понимаю…

— Признаться тебе? — пробормотала Мисти. — Я тоже ничего не понимаю. Я знаю только то, что я люблю его. И хочу отдать ему все, что могу дать, но я не знаю еще своих возможностей. Поэтому мне надо уехать, чтобы выяснить это.

— Почему она уезжает? — Бейли в двадцатый раз задавал этот вопрос.

— Потому что ее бабушка умерла, и ей надо взять отпуск, чтобы прийти в себя. Потому что мы с тобой теперь живем здесь и сможем присмотреть за собаками.

— Мы все вместе можем поехать в отпуск.

— Мисти хочет поехать одна.

Действительно ли? Ник не знал, он ее об этом не спрашивал. Он не хотел, чтобы Бейли спускался вместе с нею по горным рекам в Скалистых горах…

— Мы могли бы отправиться в плавание, — сказал Бейли со слезами на глазах. — Все вместе.

— Мы с тобой покатаемся на яхте. Ты и я. В следующую субботу.

— Мисти уезжает в пятницу. — Мы будем по ней очень скучать, — произнес Ник как можно более твердым тоном. — Но если она хочет уехать, мы не сможем остановить ее.

Пятница. В восемь часов утра за ней заехала Луиза, чтобы отвезти в аэропорт. Ник вышел из спальни и увидел Мисти, скрючившуюся на веранде. Она обнимала двух собак.

— Привет, — сказал он, когда она повернула к нему лицо, и он увидел, что она плачет. — Мисти…

— Это аллергия, — пробормотала она, зарываясь лицом в шерсть Кетчупа. — У меня аллергия на собак. Как хорошо, что я уезжаю!

— Останься!

— Нет!

— Мисти, мы любим тебя, — сказал он, почувствовав себя беспомощным. — Это какое-то сумасшествие.

— Нет, — сказала она, вытирая слезы тыльной стороной руки. — Я не Изабелла, Ник. И я хочу, чтобы ты увидел, кто я есть на самом деле.

— Я и так знаю, кто ты есть.

— Нет, не знаешь! — бросила ему Мисти, вставая и направляясь к двери.

— Так кто же ты?

— Бог знает, — откровенно сказала она. — Я уезжаю в неизвестность, чтобы выяснить это.

Мисти смотрела из иллюминатора на удаляющуюся панораму Сиднея и думала о том, что она оставила позади и что ждет ее в будущем.

— Ника уже там не будет, — пробормотала она.

Мисти всхлипнула, не сумев сдержать себя, и мужчина, сидевший рядом с ней, протянул ей бумажные салфетки.

— С моей женой всегда такое происходит, когда мы летим в самолете, — сказал он. — Поэтому я подготовился. На этот раз она не поехала со мной, но рыдает в аэропорту. Вы расстались с семьей, милая?

— Угу. — Это было все, что она могла сказать.

— Он будет ждать вас, — утешающе сказал мужчина. — Если он разумный человек.

— В этом-то вся проблема, — сказала Мисти своему соседу. — Он слишком разумный человек.

— Так чем же мы с тобой займемся?

Была суббота. Они уже целых сорок восемь часов находились без Мисти. На улице шел дождь. Даже собаки выглядели несчастными.

Ник оглядел кухню в поисках какого-нибудь занятия.

— Давай приготовим что-нибудь, — сказал он сыну. — Я никогда не пробовал печь шоколадный кекс, например…

— Было бы лучше, если бы Мисти была здесь, — упрямо произнес Бейли.

— Да, но ее нет. — Ник направился к полкам, где лежали кулинарные книги, и достал парочку из них. — Вот в одной из этих книг…

И он застыл. Вместе с кулинарной книгой Ник вытащил какой-то альбом. На обложке детским почерком было написано: «Мисти Лоуренс. Мои мечты. Том первый».

Все оказалось не так, как она ожидала. Лететь над Парижем в рассветных лучах солнца…

Было очень шумно. Когда Мисти разглядывала фотографию, она даже не представляла, что будет такой гул. В туристических брошюрах описывался сказочный полет на шаре над Сеной — тихий и плавный, словно во сне, может быть, с бокалом шампанского и необыкновенно ароматной клубникой…

Но ей было холодно, и шампанское не годилось. Где Ник с его горячим какао? Но Мисти приходилось крепко держаться руками за края корзины, поэтому мысли о еде и напитках быстро улетучились. Газ в воздушном шаре ревел так, что у нее закладывало уши. И вдруг поднялся очень сильный ветер… Они стали отклоняться от намеченного курса.