Лавиния Бертрам - Лакомый кусочек

Порой ей казалось, она выходит замуж не за жаждущего мести кузена покойного мужа, а за человека своей судьбы, по уши в нее влюбленного.

Когда до свадьбы оставалось всего три дня, она уже сгорала от нетерпения. Ей хотелось поторопить, обмануть время, чтобы мечта как можно скорее превратилась в реальность.

В долгожданное воскресенье Патриция проснулась в приподнятом настроении. Все в этот день казалось ей необычным: и солнечный свет, льющийся щедрым потоком сквозь окно в ее спальню, и вкус принесенных горничной кофе и булочек. Даже родные голоса Эндрю и Сью, зашедших к ней вместе с Мораг, звучали как-то по-особому.

Сквозь раскрытые двери из банкетного зала лилась дивная музыка. Приглашенные музыканты играли вдохновенно, вкладывая в игру всю свою душу.

Сьюзен нарядили в платье из парчи, ведь именно о таком она и мечтала, а Эндрю – в элегантный костюм, в котором он выглядел как настоящий маленький кавалер.

Платье Патриции очаровало бы любого. Из кремового шелка, с облегающим лифом-корсажем на шнуровке сзади, широкой пышной юбкой, небольшим шлейфом и кружевными рукавами, оно подошло бы даже для настоящей принцессы.

Голову невесты украсили романтическим венком, сплетенным из шелковых роз.

– Какая же ты красивая, мама! – вскрикнул Эндрю, увидев Патрицию в подвенечном наряде.

– Как будто вышла из сказки! – воскликнула Сьюзен, на время забыв о собственном новом платье.

Патриция еще раз взглянула на себя в зеркало. Потом закрыла глаза и молча помолилась, вспоминая о покойной маме, о больной бабушке.

Если бы они находились сейчас рядом со мной, подумала она с грустью, то плакали бы от радости…

– Пора, дорогая! – прозвучал из-за ее спины взволнованный голос Мораг.

Она отбросила печальные мысли, улыбнулась своему отражению, вышла из комнаты и направилась к месту венчания.

Церемония длилась недолго. Но Патриции она показалась бесконечной. Ей не терпелось услышать от священника, проводящего обряд, заветные слова и стать, наконец, женой любимого человека.

Когда священник объявил невесту и жениха мужем и женой, Раймонд поцеловал Патрицию так пламенно и продолжительно, что у нее закружилась голова.

– Теперь ты моя, – шепнул он ей на ухо.

Она кивнула.

11

Замок семейства Бейнз утопал в цветах и огнях, когда гости уселись за праздничный стол.

Молодоженам дарили подарки и желали счастья, ими восхищались. Гостей было много, и каждый не упускал возможности произнести тост.

Патриция улыбалась гостям и благодарила их за теплые слова, но думала абсолютно о другом. Желание поскорее очутиться в объятиях мужа жгло ее и мучило. Ей казалось, она не доживет до того момента, когда наконец-то за ними закроется дверь их спальни.

Целый день Раймонд лишь усугублял ее терзания. Он не позволял себе ничего лишнего, но, то обнимал ее, то дарил мимолетные поцелуи, то, как ребенка нежно похлопывал по щеке.

Было десять вечера, когда, закончив последний танец, молодожены, провожаемые толпой гостей, сели в джип и отъехали от стен замка.

Патриция думала, что их повезут в отель одного из прибрежных городков, но ошиблась. Буквально через полчаса машина затормозила. Выйдя на улицу, она поняла, что находится в Эдинбурге, перед современным элитным зданием, в котором располагалась квартира Раймонда.

Он взял ее за руку и повел к подъезду. Обшитый деревянными панелями лифт поднял их на предпоследний этаж.

Патриция ощущала некоторую скованность, когда переступила порог квартиры. Здесь она была всего один раз. На вечеринке Раймонда, когда они встретились впервые…

Не зажигая света, он прошел вместе с ней в гостиную.

Патриция огляделась по сторонам. Было темно, но с улицы до окна долетал свет огней вечернего города.

– По-моему, здесь все по-прежнему, – прошептала она.

По губам Раймонда скользнула усмешка.

– Да, здесь все так, как было. – Он помолчал. – Лилиана вообще никогда не появлялась в этом моем холостяцком жилище. Ей нравилось обитать в Стирлинге, я купил ей там квартиру. Ее родители – университетские преподаватели, всю жизнь прожили в этом городке.

Патриция тут же решила, что никогда не переступит порога этой стирлингской квартиры. Она принадлежала другой женщине.

– А замок ей не нравился?

Раймонд изучающе посмотрел ей в глаза. И медленно ответил:

– Замок Лилиана находила чересчур большим и устрашающим. Поэтому никогда не задерживалась в нем более чем на несколько часов.

Патриция вздохнула с облегчением.

– А тебе нравится мой замок? – спросил Раймонд каким-то странным голосом.

– Очень, – честно призналась Патриция.

– А эта квартира?

– И эта квартира тоже.

Раймонд хрипло рассмеялся и неожиданно подхватил ее на руки. И отнес к тому самому окну, возле которого они встретились впервые.

– Ты все помнишь? – спросил он требовательно, почти грубо, пристально глядя Патриции в глаза.

– Все, – ответила она тихо, сразу догадываясь, о чем речь.

– Я хотел тебя в тот вечер, Патриция, хотел до умопомрачения, – произнес он жестко. – А когда узнал, что ты принадлежишь другому мужчине, и не просто мужчине, а моему двоюродному брату, пришел в бешенство.

Патриция прекрасно помнила то его выражение лица.

– Теперь я принадлежу тебе.

Принадлежу полностью – и телом и душой, добавила она мысленно. Тебе достаточно коснуться меня, и я забываю обо всем на свете.

Раймонд наклонил голову и нашел ее губы своим горячим нетерпеливым ртом. Как в тот далекий вечер, она ощутила райское блаженство, но теперь ничто не мешало ей наслаждаться выпавшим на ее долю счастьем.

Считанные секунды спустя она уже не помнила, где находится. Все ее тело будто растаяло от его нежнейших, но требовательных и страстных ласк.

Раймонд властно и жадно целовал шею Патриции и ее обнаженные плечи. Когда его руки скользнули вниз по ее спине, она изогнулась, как гибкая кошка, и застонала, пожираемая желанием скорее освободиться от плена шелка и кружев.

Не торопясь он расшнуровывал корсаж ее платья, затем снял его и откинул в сторону.

– Раймонд… – вырвалось из груди Патриции, но он заглушил ее мольбу, запечатав губами невысказанные слова.

Она чувствовала, что уже не может терпеть. Огонь страсти пожирал ее изнутри. Ей казалось, что если Раймонд не возьмет ее немедленно, то от нее останется лишь горстка пепла. Грудь Патриции пощипывало от возбуждения, низ ее живота разрывало на части. Но он не торопился утолить ее жажду.

– В тот вечер я думал, что от желания сойду с ума, – проговорил Раймонд медленно, отходя от нее еще на шаг. – И мне пришлось довольствоваться объятиями другой женщины.