Кэрол Мортимер - Песня для двоих

— Он был ужасен на музыкальном фестивале, — возразила Мэгги. — Невообразимая самоуверенность!

Селия с жалостью посмотрела на нее.

— Сколько времени вы были замужем, Мэгги? Два года, я полагаю? И совсем не узнали Адама...

— Узнала, черт возьми! — с жаром воскликнула Мэгги. — И он был милым и забавным — пока что-нибудь не появлялось на его пути!

— И как часто это случалось?

Не слишком часто. У них была полная гармония — эмоциональная, физическая, профессиональная — до самой катастрофы. А потом все распалось! Но из-за Адама или из-за нее? Адам изменился или она?..

— Мэгги, я дам вам адрес Адама — если у вас нет...

— Нет! — быстро ответила она.

Селия продолжала:

— Очень немногие знают этот адрес. Он скрывается там, как разъяренный лев, зализывающий раны. — Она взяла блокнот, лежавший рядом с телефоном. — Ваше дело — встречаться с ним или нет. — Она вручила Мэгги листок. — Но я почти уверена: он уже не приедет к вам. Никогда. Неужели не стоит еще раз поговорить, прежде чем вы окончательно расстанетесь?

— Дела с разводом почти закончены, — отчужденно проговорила Мэгги.

— Развод можно отменить, — с легкостью возразила Селия. — Что вам терять, Мэгги?

Ничего. Нечего больше! Она любила Адама, знала, что не полюбит никого другого — так, как любила его. Но может ли она отправиться в его дом? А вдруг получит от ворот поворот? И кому от этого станет лучше?

— Вы — милая женщина, Селия! — Мэгги обняла ее. — И добрый друг для Адама.

— Вы верите, что не больше? — Селия засмеялась, а Мэгги потупила глаза. — Репортеры не хотят слышать о простой дружбе между мужчиной и женщиной. Поверьте, мы с Джеффри прекрасно осведомлены о слухах относительно меня и Адама, и, уже немало, посмеялись над этим! Я могу любить лишь одного мужчину, Мэгги, и этот мужчина — Джеффри.

— Мне так жаль...

— Не нужно! — воскликнула Селия. — Репутация любовницы Адама придавала некоторый шарм моему имиджу! — Она коснулась щеки Мэгги. — Но я ваш друг, помните об этом. Что бы ни случилось.

Заслуживает ли она такой душевной щедрости после всех злобных мыслей, которые таила против этой чудесной женщины?

Заслуживает ли она, чтобы Адам выслушал ее? Эта мысль не давала Мэгги покоя в такси, по дороге к нему домой.

Что нужно сказать, чтобы он услышал ее?

После той ночи любви, она постоянно раздумывала, любит ли ее Адам. Любит? Или она надеется слишком на многое? Но даже если он все еще любит ее, смогут ли они преодолеть все недомолвки, все препятствия?

Да, конечно смогут! Любовь должна сыграть свою решающую роль. Она позволит если не забыть, то хотя бы простить...

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Мэгги чувствовала себя далеко не столь уверенно, стоя перед дверью Адама и дожидаясь, когда тот откроет. Возможно, он отправился не прямо домой. Возможно, он...

— Магдалина!

Адам распахнул дверь и встал на пороге, ошеломленно разглядывая ее — словно она свалилась с Марса!

Впрочем, что ж тут удивительного? Накануне, Мэгги никак не производила впечатление жаждущей встретиться с ним, снова. И вот она здесь, в его доме, по собственной воле.

Его жилье несколько удивляло. Мэгги ожидала увидеть роскошную квартиру, но у Адама оказался трехэтажный дом в викторианском стиле, в старом районе Лондона. Он жил один, если тот факт, что он сам открыл дверь, что-нибудь значил. Во всяком случае, прислуги — экономки или кого-то еще, кто присматривает за ним и домом, — не было. И это решение, похоже, он принял сам...

Время шло, а Мэгги не знала, что сказать.

Он приподнял брови.

— Хочешь войти или уже передумала?

— Я... — Она прочистила горло, поскольку голос ее скрипел, как несмазанная дверь. — Я войду, если ты не против...

— Будь моей гостьей! — Он подчеркнуто вежливо отступил, приглашая ее войти. — Добро пожаловать!

Мэгги вошла в то, что, очевидно, было его «берлогой», где книжные полки гнулись от беспорядочно наваленных томов, десятки кассет лежали на столе и несколько удобных кресел были также завалены книгами и газетами.

Адам не спеша прошел по комнате, чтобы очистить кресло и усадить ее.

— Как ты уже поняла, я не держу уборщицу, — сухо проговорил он.

Раньше она нередко шутила, что однажды он окажется жертвой своей неаккуратности.

Мэгги тяжело опустилась в кресло.

— Милый домик, — пробормотала она.

Что она здесь делает? Не величайшая ли это глупость в ее жизни?

— Зачем ты пришла?

Адам игнорировал ее вежливое замечание и, похоже, прочитал ее панические мысли.

— Я... я точно не знаю, — смущенно произнесла она.

Адам стоял и смотрел на нее.

— Ты поговорила с Селией?

Она взглянула на него немигающими, голубыми глазами.

— Думаю, не о том, о чем ты хотел.

— А с отцом? — добавил он. — Ты говорила с ним?

Мэгги, нахмурившись, покачала головой.

— Я приехала прямо от Селии. Она по-своему милая женщина и, очевидно, твой хороший друг. Я имею в виду именно то, что сказала, Адам, — прибавила она, когда его губы сжались. — Но мне любопытно насчет отца, что он собирался сказать мне о тебе?

Адам отвернулся.

— Я уже говорил. Это теперь неважно...

— Для меня важно, — с чувством произнесла она, поднимаясь на ноги. — Адам, мне нелегко было приехать сюда, но я здесь — и нам нужно поговорить. Действительно поговорить, а не спорить, как обычно.

— А кто виноват?.. — с вызовом бросил он.

Она вздохнула.

— В данный момент — ты!

— Марк знает, что ты здесь?

Марк?.. Ну, конечно, Адам до сих пор думает, что она влюблена в его кузена.

— Тебе действительно нужно следить за семейными новостями, Адам, — отчеканила она. — Через три недели, я, в отличие от тебя, буду петь и плясать на свадьбе Марка...

— Господи, вы двое не теряли времени даром! — с отвращением взревел Адам. — Сообщив, что не выйдешь за него, ты берешь слова назад, не успели еще высохнуть чернила на наших бумагах о разводе! Ты...

— ...в качестве подружки невесты, — закончила Мэгги свою фразу и взглянула на Адама. — Марк обручен с женщиной, которая лечила меня последние три года. Он вскоре женится на Андреа.

— Но он сказал... Ты сказала...

— Ты сказал, Адам, — поправила его Мэгги. — Я ни разу не говорила, что влюблена в Марка. Ты всегда подозревал это.

— А ты и не отрицала! — бросился обвинять Адам. — Ни ты, ни он!

— Мы всегда склонны верить в худшее и... Да, мне было легче, чтобы ты думал именно так.

— Почему?

Адам прищурился.

Они смотрели друг на друга, словно два непримиримых врага. И почему так все время происходит? Достаточно антагонизма! Именно он довел их до разрыва.