Мэхелия Айзекс - В разные стороны?

При виде Паоло, великолепного в своей наготе, Бенедикта утратила остатки самообладания. И сам он, и его гордо заявляющее о себе мужское достоинство словно бы воплощали в себе мощь и страсть.

– Пойдем, – произнес он, беря ее за руку и увлекая к дому. Бенедикта споткнулась, и Паоло подхватил ее на руки. – Бедняжка моя, – прошептал он ей на ухо. – Я слишком тороплюсь, да? Я хочу, чтобы для тебя это стало незабываемым переживанием, как для меня.

Паоло внес ее в дом и вверх по лестнице. Собственная нагота, похоже, нимало его не смущала. Бенедикта, еще недавно искренне восхищавшаяся высоким потолком с лепными карнизами, сейчас не замечала ровным счетом ничего вокруг. Хрустальные бра приглушенным светом освещали мраморные ступени. Все казалось нереальным, фантастически прекрасным – точно во сне или в сказке.

Бенедикта не сводила глаз с Паоло. В этом зыбком, мерцающем, волшебном мареве он один казался настоящим, надежным – и бесконечно любимым.

Спальня ослепляла роскошью. В центре высилась огромная, явно старинная кровать красного дерева на четырех столбиках и с пологом.

Высокие, от пола до потолка, окна глядели в темноту – создавалось ощущение, будто одна из стен комнаты растаяла, растворилась во мраке, и спальня открывается прямо в звездную ночь. Войдя, Паоло выключил свет, и теперь только два причудливых ночника в изголовье кровати мерцали в полутьме, роняя блики на серебристое атласное покрывало, на покрытый персидским ковром пол, на дубовую обшивку стен.

Паоло осторожно уложил Бенедикту на кровать.

– Я вся мокрая! – запротестовала она.

Но Паоло, усмехнувшись, вытянулся на кровати рядом с нею.

– Знаю, – тихо произнес он, ласково проводя ладонью по ее животу и на краткое мгновение, скользнув пальцами между ее бедер. – Я чувствую.

– Я... я не про это, – смущенно пролепетала она, и Паоло широко улыбнулся.

– Знаю, – повторил он. – Но ты и я вместе разожжем пожар, от которого и бассейн высохнет до дна, верно?

– Паоло... – затрепетала молодая женщина.

– Просто расслабься, – тихо посоветовал он и наклонился, чтобы осыпать ее поцелуями. Путь, пройденный губами, повторила рука. Осторожно и ласково Паоло развел ей ноги – и, явно наслаждаясь, лизнул. – До чего же ты вкусная, – промолвил он, вновь принимаясь ласкать ее гибкое, покорное тело.

Паоло словно вознамерился продлить ее наслаждение до бесконечности. Руки, плечи, грудь Бенедикты, каждый дюйм ее разгоряченной кожи упивался этими чувственными прикосновениями. Бенедикта тянулась, льнула к Паоло бездумно и жадно, стремясь к завершению этой сладостной пытки, такой упоительной и мучительной одновременно.

А он не торопился. И лишь когда она обняла ладонями его мужское естество и игриво затеребила пальцами, итальянец протестующе застонал.

– Не могу больше, – хрипло признался он. – Ты – моя! – И, шире разведя ей ноги, рывком подался вперед.

А в следующий миг выругался сквозь зубы. Тихо, но отчетливо. Этого слова Бенедикта не знала, однако по интонации догадалась: что-то не так.

– Проклятье! – повторил Паоло по-английски. – Я оставил бумажник в кармане брюк, у бассейна!

– Бумажник? – недоуменно захлопала ресницами Бенедикта. Время ли думать о деньгах? – Неужели ты не доверяешь слугам?..

– При чем тут «не доверяешь»? – глухо ответил Паоло. – Там остались презервативы. Черт подери, придется спуститься...

– О нет, пожалуйста!.. – Бенедикте казалось, что, если он сейчас покинет ее, она не выдержит. – Все в порядке, – лихорадочно заверила его она. – Это не имеет значения. Только не уходи, пожалуйста!

Теперь, два года спустя, лежа в одинокой постели, Бенедикта впервые осознала, что и происшедшем виноват не только Паоло. И как она умудрилась выкинуть из памяти эту важную деталь? Да, Паоло Ланци был с ней не вполне честен, ни словом не упомянул о том, что женат, пусть даже на тот момент брак его уже почти распался. Да, он не попытался отыскать ее, когда она возвратилась в Австралию.

Все это можно было бы поставить ему в упрек. Но отнюдь не то, что Паоло забыл о том, каковы бывают последствия у занятий сексом. Он наверняка решил, что Бенедикта принимает противозачаточные таблетки: из ее слов вполне можно было сделать такой вывод. Во всяком случае, тогда он больше не колебался. Он вошел в нее одним стремительным рывком, так что дыхание у молодой женщины перехватило. О, как он силен и могуч, как заполнил ее всецело и полностью – и тело, и мысли! Когда Паоло задвигался, Бенедикта была уже близка к оргазму.

Впрочем, тогда она еще этого не знала. До сих пор наивная Бенедикта полагала, что секс – это лишь волнение в груди, смятение чувств, что пробудил в ней Паоло. Теперь же она жадно выгнулась всем телом, нетерпеливо потянулась к нему, ибо Паоло отстранился и на мгновение застыл, прежде чем войти в нее снова. В груди ее всколыхнулась жаркая волна, грозя захлестнуть с головой, но Бенедикта пока еще не вполне понимала, что происходит. Ей еще только предстояло осознать собственную женственность...

И все это фантастическое, невероятное наслаждение стало возможным только благодаря Паоло, с тоской думала Бенедикта. Она помнила, как он целовал и ласкал ее, ведя их обоих к апофеозу чувственной страсти. Как его лоб и плечи покрывала испарина, темные глаза пылали точно угли. Он делил с ней все – и медленный, шаг за шагом, путь к вершине экстаза, и полет в бездну. Бенедикта помнила и то, как пронзительно вскрикнула, а в следующий миг Паоло рухнул в ее объятия, содрогаясь всем телом. И перед ее мысленным взором вспыхнули тысячи огней и закружились в ослепительном хороводе...

Воспоминания несли с собой неизбывную муку. Неужели она и в самом деле настолько забылась, оказалась такой наивной и глупой? В его руках она была точно мягкая глина, что чутко откликается на каждое прикосновение...

Бенедикта тяжело вздохнула. Разумеется, в тот момент она, потрясенная и ошеломленная, не отдавала себе отчета в том, что происходит. Как признательна она была Паоло, показавшему ей, как это непередаваемо чудесно и восхитительно – заниматься любовью с тем, кого любишь! Еще бы, Паоло Ланци в совершенстве освоил науку обольщения, а она... она была робкой ученицей, только-только делающей первые шаги...

Они снова предались любви, а потом Паоло на руках отнес ее в душ, и прохладные, тугие струи воды остудили и освежили их разгоряченные, потные тела. Затем он сходил к бассейну, принес их одежду, помог Бенедикте привести себя в порядок... и отвез обратно в особняк да Фабриано. Наверное, ей следовало бы сказать ему, что она улетает следующим вечером, но это прозвучало бы как унизительное вымаливание новых милостей, из серии «ну сделай же хоть что-нибудь». Ведь то, что произошло между ними, для нее значило куда больше, чем для Паоло...