Ява - Владимир Войновский
— Костик, давай про женщин.
— О-о-о, это очень деликатная тема. Хотите ли вы услышать о моих собственных наблюдениях и познаниях в общении с женщинами, или вы желаете услышать о литературных образах прекрасной половины человечества?
— Веньтей, а у тебя и личный опыт есть? Ты, это, может, и спал с девушками? — сдерживая хохот, спрашивали сослуживцы.
— Мой опыт не столь богат, но и не единичен. Я не скажу, что я великий Казанова. Однако мои наблюдения позволили мне убедиться в правильности высказывания, что женщины любят ушами.
— И ты хочешь сказать, что на тебя клевали девчонки?
— Вот именно это я и хотел довести до вашего сознания через ваш слух. Но, увы. Будь на вашем месте девушки, они бы уже давно по достоинству оценили мои речи, и мы уже предавались бы плотским утехам.
— Не, ну вы слышали, мужики. Ты чё, хотел меня оскорбить?
— Сядь и слушай, — вступился за Костика Валера, — человек речи заводит, а ты перебиваешь. Кость, мы тебя слушаем.
— Благодарю вас, Валерий. Итак, я остановился на том, что все женщины любят ушами. Но заметьте, я не сказал, что эти ушки любят слушать всё. Вполне естественно, они не любят, когда им приходится слышать грубую и матерную речь. Отнюдь. Женские ушки любят слушать приятную, ласковую и любовную речь, будоражащую их сознание и приводящую к жуткому желанию сблизиться. Я полагаю, что никто из присутствующих не усомнится в том, что я очень начитанный человек и круг моих интересов очень разнообразен. Хотя есть тема, которая меня порой волнует больше, чем тема женщин.
— Кос-тя-я! Вернись на землю. Мы о женщинах, — остановил Костика Ромка. — Не отклоняйся. Возбудил ты её воображение. Давай ближе к процессу. А в какой позе ты любишь женщин?
— Какой чёрствый и грязный вопрос. Роман, вы могли бы его задать женщине?
— Запросто.
— И наверняка получили бы отказ. Интеллигентные и воспитанные женщины любят, когда мужчина проявляет максимальное терпение и интерес к любовным утехам. Когда он предается любовной прелюдии и ласкам. А главное, женщина любит, когда мужчина предугадывает её желания, не задавая глупых и, извините Роман, извращенных вопросов.
— А что тут извращенного? Я люблю позу «всадница». Почему бы партнерше не предложить поскакать. А? — Роман самодовольно заулыбался, наслаждаясь взглядами «молокососов», не имевших опыта близости с женщинами. — Ты можешь мне прямо ответить так же, как и я, тебе сказал? Какая поза тебе нравится?
— Могу. Но, конечно, это неэстетично. Я считаю, что только плохо воспитанные люди позволяют себе делиться интимными сторонами своей жизни в присутствии множества людей.
— Нет, ты явно нарываешься на грубость.
— Ром, да отстань ты от человека. Чего ты привязался к нему с этой позой? Слышь, Костик, чего ты, как девица невинная, ломаешься. Все свои. Да и куда мы можем вынести услышанное? — Валерка заулыбался и посмотрел в глаза Константина. — Слушай, ты меня заинтриговал. В какой позе ты любишь?
— Черствые вы люди… Но я вам отвечу. Я люблю, когда женщина лежит на спине, а под её ягодицы я подкладываю подушечку. Так классно!
— И стоило трепать товарищам нервы? Ты хоть сам понял, что ты сказал? Кто не знает рабоче-крестьянскую позу? Весь свет с неё начинает.
— Ха! Все, да не каждый. Вы знаете… — и Костик погрузился в пространственные рассуждения, переходя к частностям, объясняя на словах и показывая на пальцах, чем прекрасна та или иная поза. Их прелести и недостатки. Костик возбудился. Его лицо стало красным. Уши торчали на бритом черепе и двигались. Весь взвод катался со смеху, но Костя уже покинул этот мир, и его сознание находилось где-то далеко. — Вот!
Он посмотрел на смеющихся. Смеялся не только третий взвод учебной роты, но и ребята из боевой роты, работающие на продовольственном складе. Отсмеявшись, они пригласили Веньтея к себе. Когда Костик покинул ребят, взвод, продолжил выполнять поставленную задачу.
До следующего перекура о Веньтее все забыли. Но, когда вышли из душного и вонючего овощехранилища на улицу, Костик предстал перед ними в совершенно ином обличии. Пилотка на затылке. Рукава гимнастерки закатаны до локтей. Ремень свисал ниже пупа. Сапоги сморщены в гармошку. Крючок расстёгнут. Левая рука большим пальцем зацепилась небрежно за ремень в районе бляхи. Между указательным и средним пальцем правой руки зажата сигарета. Рука слегка согнута в локте и отведена в сторону.
— Чё вылупились, салаги? Ну-ка работать, негры отходов и лушпаек. Спустились быстро в глубину мерзкой пещеры.
За его спиной, на значительном расстоянии, стояли и помирали со смеху его новые «старшие товарищи».
— Костик, ты чего, белены объелся? Ты, дурак? — Валерка пришёл в себя и попытался вернуть доверчивого недотёпу в реальный мир.
— Валерий, я вас уважаю. Поэтому вы можете быть свободным, а эти мерзкие людишки сейчас будут работать. Я посмотрю, как они надо мной будут впредь смеяться.
— Ты, дурень, смотри, чтобы тебе в ближайшее время не пришлось плакать.
— Я теперь «фазан». Мои старшие товарищи нашли необходимым произвести меня в этот чудный ранг. И мне теперь плевать на вас, «салаги», и на всех сержантов. Работать, — и он, замахнувшись, нешуточно ударил первого попавшегося товарища.
За какие-то считанные минуты человек изменился до неузнаваемости. В Валеркиных глазах он упал столь низко, что захотелось его избить. В кровь. До полусмерти. И он это бы сделал, но…
— Веньтей! Константин! Солдат! Это где, чего и почему? Ты что, боец, рылом рухнул? На солнышке перегрелся? «Ботаник» занюханный, — за Валеркиной спиной подходили к овощехранилищу младший сержант Серов и сержант Валентинов.
— Всё нормально, пацаны. Сейчас эти «салаги» уйдут работать, и мы поговорим на равных.
— Ты с кем на равных щебетать собрался? — Толстый со всей силы, зло, шипя, впечатал кулак в хилую грудь Костика.
— Товарищ сержант…, — попытался вмешаться Валерка.
— Всем работать, Яванский
