Елена Булганова - Любовь до востребования

— Понятно, Илья тут же исчез с моего горизонта. Он ведь по своим понятиям не мог товарищу дорогу перейти. Только Степан меня к тому времени уже достал своей ревностью. Я его послала, а потом пошла к Илье. Сказала ему, что сначала и впрямь встречалась со Степаном, а потом не могла от него избавиться. И сейчас он не дает мне проходу. Хоть и знает, с кем я теперь. Илья пообещал с ним поговорить. Вот на этом их дружба и закончилась. А меня простил, и даже ребенка хотел принять, хоть ребенок, по правде сказать, точно Степкин был…

— Почему ты мне ничего не рассказала, когда я за Степу замуж собралась?

— А зачем? — дернула плечами Галка. — Я только и рада была от него избавиться. Думала, у меня с Ильей будет все хорошо. А тут оказалось, что он в армию уходит. Не смог пережить предательства друга, идиот.

— А никакого предательства и не было, — тихим голосом резюмировала Валюша. — Это ты их столкнула лбами. И жизнь им обоим поломала.

— Конечно, я во всем виновата! — взвизгнула Галина. — Нашла козу отпущения! А что твой Степка ко мне снова клеится, в этом кто виноват?!

— Врешь ты все! — ощетинилась Валя.

— Конечно, вру! Эх, не хотела я тебе говорить, но, считай, сама напросилась. Узнал номер моего мобильного и каждый день меня долбает посланиями. О том, что ты ему изменила, что он тебя никогда, типа, не простит, а любил он и любит всю жизнь только меня! Ко мне у него страсть, а с тобой он жил, потому что думал, что ты — порядочная баба и любишь его! Вот что ты натворила со своими дурацкими письмами! Хочешь, покажу его эсэмэски?

Галина выхватила из кармана телефон, стала совать Валюшке в руки. Та отшатнулась, закрыла лицо руками.

— Я бы номер сменила, так ведь он, пожалуй, опять домой ко мне явится! — дурным голосом орала Галка. — Я его теперь больше, чем Илью, боюсь! Ну, скажи, что мне делать, скажи!

Валя молчала. С какого-то момента она вообще перестала слышать Галкины крики. Ей казалось, что бывшая подруга беснуется за стеклом.

К счастью, Галина вдруг перестала размахивать руками, побледнела, схватилась за мобильный телефон и заговорила таким кротким и сладким голосом, какого Валя не слыхала за всю историю их дружбы:

— Да, милый? Домой? Конечно, уже бегу…

И — к Вале:

— Петр Андреевич домой требует! Господи, неужели что-то узнал! Если это твой к нам заявился — помяни мое слово, Валька, приду и зарежусь на коврике перед твоей дверью! Мое слово верное!

Галины и след простыл. Несколько минут Валя стояла в оцепенении. Потом вдруг вспомнила, что скоро должен прийти Степан. Но она не может, не может встретиться с ним! Не может посмотреть ему в глаза — она сгорит со стыда от неловкости! В панике накинула плащ, влезла в туфли, выскочила за дверь.

На улице, отойдя от дома на приличное расстояние, задумалась — куда же ей идти? Где провести пару часов до возвращения мамы и Ванечки и при этом не сойти с ума?

Вдруг ей пришло в голову: а ведь она еще может успеть в Питер и увидеть Илью до отъезда. Нет, конечно, не затем, чтобы его удержать! Она не такая дура, чтобы, узнав, что вся ее предыдущая жизнь оказалась обманом, тут же ринуться в новую авантюру! Просто увидеть его еще раз. Пожелать доброго пути. Попросить, чтобы писал хоть иногда.

Шагнув к кромке тротуара, она подняла руку. Тут же остановилась помятая «Волга», водитель высунул голову и спросил сонным голосом:

— В Питер?

Валя поспешно юркнула в машину. Отдышалась немного и спросила:

— Скажите, мы успеем до полудня на Московский вокзал?

Водитель очнулся от сонной одури и рявкнул сердито:

— Дамочка, вы машину с самолетом не перепутали? В любом случае я подвожу только до метро «Московская».

— Понятно, — тусклым голосом отозвалась Валя. — Простите меня. И остановите, пожалуйста, машину.

Пришлось с окраины города пешком добираться назад. Впрочем, прогулке такой Валя была только рада. По дороге вдруг возникла спасительная мысль: «А если Илья все-таки напишет мне письмо? Пусть не скоро, пусть через год… Вчера я отдала ему письмо, а он всегда отвечал на мои письма. Надо только зайти на почту, предупредить тетю Фатиму, что теперь письмо придет на другое имя. Чтобы она тут же мне позвонила!»

На почте было многолюдно. Валя прислонилась к стене и стала ждать, когда немного схлынет народ. Вдруг кто-то тронул ее за рукав: рядом стояла тетя Фатима, превратившаяся в бестелесную седенькую старушку.

— Ты чего стоишь, Валь, чего ко мне не идешь? — прошелестела она. — Тебе ведь письмо пришло.

— Письмо? Не может быть! — вскрикнула Валя.

— Почему ж не может? Вчера мужчина заходил, стоял у этого стола и писал. А потом прямо ко мне подошел. Спросил, знаю ли тебя. И очень просил передать тебе письмо, когда появишься. Это ведь он был, да, Валь?

— Да, — едва нашла в себе силы шепнуть Валюшка.

— А я так сразу и догадалась. Красивый такой мужчина, гордый мужчина. И не подумаешь, что в тюрьме сидел. А мой из тюрьмы совсем зверем пришел…

— Где же письмо?!

— А вот оно. — Тетя Фатима вложила ей в руку конверт. — Читай на здоровье, дочка.

Валя немедленно надорвала конверт. Письмо оказалось совсем коротеньким, всего несколько строк:

«Дорогая Валя!

После нашей встречи я многое обдумал. И понял, что уехать прямо сейчас — значит бросить тебя в беде. А это никуда не годится, ведь ты никогда меня не предавала.

Поэтому я сдал билет и пока остаюсь в нашем городе. Если я вдруг понадоблюсь тебе, ты всегда сможешь найти меня по прежнему адресу. Или прийти на бывшую лодочную станцию. Каждое воскресенье с полудня до двух часов я буду тебя там ждать.

Илья».

Валюшка подняла голову и посмотрела на почтовые часы. Сначала цифры расплывались в ее глазах. Потом вдруг сложились — и девушка перевела дыхание. У нее еще было время.

Она выскочила с почты, в запале пробежала полквартала — остановилась, задохнувшись. Что-то, очень похожее на сомнение, медленно и упорно вползало в ее сердце.

— Эй, девушка, вам не холодно?! — крикнул кто-то.

Валя насторожилась, впилась глазами в того, кто кричал. Но это был совсем незнакомый человек, очень молодой, вчерашний школьник. Он на ходу подмигнул девушке, помахал ей курткой — и в одной футболке пошагал дальше. Тут только Валя осознала, что весеннее солнце светит в полную силу и все идущие мимо поснимали верхнюю одежду. Она скинула плащ, — сразу стало легче дышать. Валя двинулась в сторону парка, но уже не бегом, а просто бодрым шагом. Она шла и на ходу сочиняла письмо самой себе, потому что эпистолярная форма общения давно сделалась для нее самой привычной: