Васькина френдзона - Виктория Осадчая
Так нагло и самоуверенно меня ещё никто не бросал. Хотя эти несколько часов в одиночестве, где я бродила по галечному пляжу, недалеко от скал Адалары ничего путного не дали. Матвей ведь до сих пор меня обвинял в том, что я вычеркнула Романовича из своей жизни. Обвинял меня в жестокости, самовлюбленности, даже, помнится, несколько дней не разговаривал со мной. Но он не понимал одного, я поступила так ради самого Коли. Чем реже мы виделись, чем реже общались, тем была больше вероятность, что его чувства остынут. Да, жёстко, но он тоже для меня дорогой человек. Возможно, мы когда-то и начнем снова дружить. А пока нужно было решать эту ситуацию. Могла бы я так же отдалить от себя Сычева?
Я не знала. Я впервые не знала, что делать. Ведь он сказал, что его отпустило. И ему незачем мне врать. Но ведь врал, делал вид, что ничего нет. И вообще, для чего он признался именно сейчас? Вопросов было много, а ответы на них мог дать только он. Но дело в том, что встречаться с ним я была пока не готова.
Желание не пришло ни вечером, ни ночью, ни утром. А ведь у нас была ещё одна плановая поездка.
— Василий, ты спишь ещё что ли? — постучал он в дверь, когда на часах было шесть. Что же я надумала к этому времени? Озвучивать было страшно. То, что я смотрела в последнее время на него оценивающим взглядом, подмечала некоторые детали в его внешности, пыталась приставать, трактовала как-то иначе все прикосновения, ведь тоже было нездоровым проявлением той самой дружбы, которой я требовала от него. И захоронила в себе мысль, что Сычев меня может интересовать как мужчина, где-то глубоко в сейфе своего подсознания. Главное, чтобы он не выстрелил, как в легенде с ящиком Пандоры. Укуталась в одеяло и пошла открывать дверь. Теперь я точно не буду щеголять перед ним в провокационном виде. Хоть он и друг, но он парень, и это нужно помнить.
Вести себя с Сычевым словно ничего и не было, стоило немалых усилий. Если у него все перегорело, может, не стоило идти на такие крайние меры с Ромахой. Ладно, это другой вопрос. Но дело было в том, что я сама как-то нездорово реагирова на то, что в наших отношениях было привычно. Каждое его даже лёгкое прикосновение било электрическим разрядом, заводило сердце так, что даже пальцы начинали подрагивать. А находиться вместе в салоне автомобиля было страшно. Я просто боялась своих эмоций, которые до сих пор были мне непонятны. И наверное, именно поэтому после длительного дня который тянулся как старая жевательная резинка, прилипшая к подошве кросовок, я решила притвориться, что сплю, когда мы возвращались в Севастополь.
— Просыпайся, спящее животное, мы дома! — трогал Матвей меня за плечо. М-да, притворяться пришлось не долго, я действительно уснула.
От неожиданности и защитного рефлекса, который вырабатывала в течении суток, я отшатнулась от него.
— Так, ясно! — хмыкнул Сычев, хотя на лице у него не было ни капли веселья. — Может, всё-таки поговорим?
— Я хочу переехать, — выдаю последнее свое решение, за которое проголосовали все мои тараканы.
— Ведь жить тебе под одной крышей со мной противно, — продолжил он, поняв мои слова превратно.
— Нет, Матвей! Дело не в этом.
— В чем? Объясни мне, Вась, что такого страшного я сделал? Целую неделю любил тебя в пятнадцатилетнем возрасте? Преступление! Казнить!
— И все эти годы было все хорошо и ты не притворялся?
— Так и было, Василиса. Я просто не понимаю твоей фобии. А ты знаешь, что то, что я не понимаю, меня начинает бесить, а в итоге я начинаю это на ненавидеть. Ты меня не потеряла, мое отношение сейчас к тебе нисколько не изменилось. Ты по прежнему мой друг, братюня, сестрёнка…Какие ещё доводы тебе нужны?
— Ответь тогда мне, когда я тебя поцеловала, что ты почувствовал?
— Дура ты, Богатырева. И до чёртиков раздражаешь своей придурью.
Не знаю, чего я добивалась. Возможно, хотела признания, чтобы потом пострадать, поплакать и пожалеть себя, что вот такая я несчастная, что у меня нет друзей. Надо бы закончить, надо бы просто отдышаться и перестать накручивать себе ерунду. Но девушка во мне взяла уже бразды правления в свои руки, и сейчас перед Сычевым сидела не его подруга Васька, а Василиса. Наверное, я действительно чекнутая, раз разделяю целую себя на отдельные личности.
— Это было неожиданно, — признался Матвей после непродолжительной паузы. — Приятно, потому что в тот момент я не думал о том, что целую друга. Достаточно откровенно? — он шумно выдохнул, а потом долбанул ладонями по рулю. Н когда не видела его таким разъяренным. — Раз один хрен все идёт по пи**же, пусть хоть будет не зря!
Всего одно короткое мгновение ему понадобилось для того, чтобы притянуть мое лицо к себе и впиться поцелуем в губы. В первый момент я расстерялась, не зная, как реагировать. Только потом поняла, что дар разливающийся по всему телу было ничем иным, как возбуждением. Я запустила пальцы в его темную шевелюру и притянула ещё ближе, чтобы вдоволь насладиться этим моментом. Горячие ладони начали шарить под лёгким пуловером, пробивая кожу током. У меня никогда не доходило дальше этого действа с парнями, а сейчас я понимала, что хочу большего, что хочу по настоящему. И разум мой сам вопит о том, чтобы я не смела останавливать Сычева…Сычев! Черт! Это же Матвей!
Отстранились мы друг от друга одновременно, прижались к дверцам. Я задыхалась, словно пробежала марафон не сбавляя скорости.
— Что это было, Сычев?
— Смертный приговор нашей дружбе, — подмигнул он, покидая автомобиль.
Ненавижу понедельники. И не потому, что начинается новая неделя. Дело в том, что самое ужасное происходило со мной именно по понедельникам. Мало того, что я всю ночь не спала, прислушиваясь к тому не вернулся ли Матвей, так ещё и пришлось просить девчонок подключаться в поисках квартиры. Настроена на переезд я была решительно.
Еще одна новость — в гости ехали две мамы, ну и Варька с ними. Об этом мама-Таня сообщила ещё вчера, как оказалось. Это полбеды. Мы ведь можем с Матвеем сделать вид, что слегка поссорились. Не привыкать, в принципе.
Настоящий сюрприз ждал меня в универе. Едва я переступила порог, тут же позвонила кураторша, сообщив, что меня ждут в деканате. И ведь ничего не предвещало беды. Пока подымалась, решила
