Лорин Батлер - По-прежнему люблю
— Похоже, подъехала машина врача. — Прежде чем убрать руку, Мартин легонько сжал ее пальцы. — Пойду встречу его.
Через полчаса доктор уехал, дав нужные рекомендации.
— Тонзиллит! — покачала головой Синди. — Теперь понятно, почему у него так болит горло. Господи, только бы все обошлось!..
Стоя рядом с Мартином у кровати сына, она чувствовала, что ее словно обволакивают исходящие от этого сильного мужчины тепло и спокойная уверенность.
— По крайней мере, теперь ты знаешь, что с Эдвином, — тихо сказал тот. — Посмотри, бедняжка наконец-то спокойно заснул. Должно быть, укол подействовал. Тебе тоже надо немного поспать.
Она обернулась, с нежностью и признательностью вглядываясь в его строгое мужественное лицо. Несмотря на все свои заверения в том, что она способна справиться сама, Синди благодарила судьбу за то, что Мартин оказался рядом в этот трудный момент.
— Вряд ли я смогу сейчас заснуть, — прошептала она, когда они на цыпочках вышли из комнаты. — Мне сначала надо успокоиться. Снять напряжение. — Она откинула со лба блестящие пряди волос. — Может, приготовить кофе? Ты еще не уходишь, Мартин?
Ее взгляд умолял его остаться. Но это был не тот вожделеющий взгляд, которым она смотрела на него всего лишь пару часов назад. Сейчас ей просто хотелось, чтобы он был рядом… Как надежный и верный друг, а не как любовник.
Она была слишком подавлена, чтобы мечтать сейчас о чем-то подобном. Да и Мартин вряд ли хочет этого. Он так резко разрушил ту атмосферу интимности, которая возникла между ними, начал выяснять мотивы, ворошить прошлое… Маловероятно, что романтическое настроение сегодня вернется к ним.
Всматриваясь в глаза любимого мужчины, Синди не могла прочитать, что скрывается в их глубине. Несколько долгих мгновений Мартин смотрел на нее пристально, словно испытующе, а затем в его взгляде проступила неожиданная нежность.
— Думаю, кофе не поможет, — произнес он. — Садись. Я знаю, что тебе нужно.
Мартин отыскал в буфете бутылку бренди, налил полстакана и протянул ей.
Едва Синди сделала глоток, как обжигающее тепло начало разливаться по ее телу. Она сделала глубокий вдох и откинулась на спинку кресла. Еще несколько глотков — и напряжение этого тяжелого вечера полностью исчезло.
— Мартин, — полусонно проговорила она, — ты ведь никогда не рассказывал мне, как сломал свой нос. Я знаю только, что это случилось во время путешествия по Амазонке.
Он вернулся с переломанным носом три года назад, но их встреча тогда была слишком горькой, чтобы расспрашивать его об этом.
— На самом деле, я ломал его дважды, — усмехнулся Мартин. — На мне живого места не осталось после того, как я прошел на байдарке один особенно тяжелый участок в верховьях реки. Мне еще повезло, что я выбрался оттуда без посторонней помощи!
— Расскажи мне об этом, Мартин, — попросила Синди. — Ты никогда не рассказывал о своих путешествиях.
На самом деле она просто не осмеливалась расспрашивать. С этой темой было связано слишком много горьких воспоминаний. Она даже не видела работ, которые Мартин опубликовал после своего ошеломляющего триумфа. В то время она не хотела лишний раз вспоминать о нем. И Теодор, вполне естественно, тоже. Дороти и Квентин, чувствуя, что неожиданный приезд Мартина внес разлад в семью их сына, старались не упоминать имени племянника и не показывали его статей о путешествии по Амазонке.
Синди вспомнила злополучный журнал, который Дороти дала Эдвину несколько месяцев назад. Там был опубликован очерк об африканских слонах. Тот самый, что вызвал у мальчика такие тяжелые ассоциации… Но сейчас она не хотела думать об этом.
— Конечно, я понимал, что отправляюсь не на увеселительную прогулку, — признал Мартин с ироничной улыбкой. — Некоторые из тех, кто пытался сделать это до меня, погибли, другие потерпели неудачу в самом начале пути. Район Амазонки еще недостаточно исследован, многие места даже не нанесены на карту. Приходится быть готовым ко всему. Усеянные валунами стремнины, которые швыряют тебя, как щепку… Чудовищные водовороты… Огромные глыбы, падающие с отвесных стен… — Он замолчал, глядя куда-то в пространство, словно джунгли Амазонки вновь предстали перед его глазами. — Около недели я пробирался по дну глубокого темного ущелья, — наконец продолжил Мартин, — питаясь одними кукурузными галетами. Нервы мои были на пределе. По ночам меня мучили кошмары, — я не знал, что принесет следующий день и смогу ли я выбраться из этого мрачного каменного мешка.
Синди смотрела на него расширившимися от ужаса глазами.
— И ты был один? Все время? А как же группа поддержки, которая должна была сопровождать тебя?
— Я не часто пересекался с ними. В их задачу входила доставка продовольствия в условленные места, чтобы пополнить мои запасы. Иногда приезжала на джипе съемочная группа — туда, куда можно было пробраться на машине. Разумеется, я встречал других людей, даже в самых диких местах. Рыбаки, золотоискатели. Индейцы. Мне случалось останавливаться на ночь в их поселках. Некоторые из них до меня ни разу не встречали белого человека. Не все были настроены мирно. Один индеец даже угрожал мне отравленной стрелой, но расстались мы с ним приятелями.
— Теперь понятно, почему ты не захотел брать меня с собой, — протянула Синди, пытаясь скрыть дрожь, — даже в составе группы поддержки. На всем пути было так трудно?
Он с улыбкой пожал плечами.
— Первые пятьсот миль были самыми тяжелыми. Река диктовала свои законы, и приходилось подчиняться им. Я был весь в синяках и кровоточащих царапинах. Во многих местах русло перекрывали оползни, надо было идти пешком и тащить на себе лодку. Кроме того, там полно змей. А река кишела пираньями. По сравнению с этим последняя пара месяцев пути показалась мне легкой, — только изматывающая жара, да еще несколько раз я попадал в довольно жестокую грозу…
Синди почувствовала возбуждение, охватившее Мартина при этих воспоминаниях. Он сумел сделать то, что хотел… То, что не смогли сделать другие. Неужели ему недостаточно этого?
— Ты все еще плаваешь на байдарке, Мартин? — с тревогой спросила Синди.
— Конечно. В свободное время, — когда оно у меня есть.
Значит, он тратил свой отпуск на это, вместо того чтобы приезжать домой. Он ни разу не появлялся в Джейсон-Крике за последние три года — пока Теодор был жив.
— Сейчас я уже не так безрассуден, — заметил Мартин, откидываясь в кресле. — За последние три года я проплыл по рекам, которые до этого никому не удавалось покорить. Но тогда мне было все равно, остаться в живых или погибнуть. Теперь… — Он поймал ее взгляд. — Теперь, возможно, нет.
