Мишель Селмер - Самый первый раз

Так или иначе, это уже не имело никакого значения. Он сказал, что не любит ее, что хочет жениться на ней только ради ребенка. Но она все равно любила его, все равно чувствовала эту сосущую пустоту внутри.

Слезы снова навернулись на глаза, и Пейдж заморгала. Нельзя, нельзя думать о нем!

— Мисс Адамс?

Пейдж обернулась. Перед ней стояла Эмма Ларсон. Она была на последнем месяце беременности и держала в руке тарелочку с этим проклятым мясом с беконом, источающим сильнейший запах. Желудок Пейдж подпрыгнул. Она с трудом сглотнула и заставила себя улыбнуться:

— Здравствуйте, миссис Ларсон. Так приятно снова вас видеть.

— Я только хотела сказать, что вы организовали очаровательную свадьбу. Прекрасная реклама фонду.

Пейдж старательно избегала смотреть на тарелку в руке Эммы.

— Очень мило с вашей стороны, большое спасибо.

— Если мне понадобится помощь специалиста, сразу позвоню вам. И вы должны дать мне телефон того, кто занимался едой, обед просто фантастический!

— Уверена, что у меня есть его карточка. — Пейдж не смогла отвести взгляд, когда Эмма откусила кусочек.

— Мне не следовало бы так много есть, — сказала она, — но в последнее время я ем все, что не прибито к столу.

Она сунула в рот последний кусок, и у Пейдж сжалось горло. О боже.

— Извините меня, пожалуйста, — пробормотала она, прижимая руку ко рту, и бросилась в туалет.

Она едва успела добежать до кабинки. Просто чудесно. Через несколько ужасных, выматывающих минут Пейдж вытерла рот, нажала на спуск и вышла из кабинки, чтобы тут же наткнуться на половину гостей. Здесь была невеста, Маргарет Таннер, Эмма, Джиллиан Престон, журналистка из «Сисайд газетт», и Ана Родригес.

— Вы в порядке? — спросила Маргарет, когда Пейдж подошла к раковине. — Скажите, что это не пищевое отравление.

— Все нормально, и — нет, это не еда, ваши гости в безопасности. — Неожиданно Пейдж стало легче, осталась только небольшая слабость. Впредь она будет осторожнее с выбором еды, может, удастся избежать повторения подобного.

— Это пройдет, — сказала Эмма. — Меня тошнило весь третий месяц, а потом просто прошло. С тех пор все лучше некуда.

— Первые месяцы — самые тяжелые, — согласилась Джиллиан, — потом легче.

— Если, конечно, это не инфекция, — вставила Ана, бросив взгляд на Эмму, — но и это всего дня на два-три.

Женщины явно ждали объяснений, и Пейдж не видела смысла что-то скрывать.

— Это не инфекция.

— Тогда поздравляю! — воскликнула Эмма, а Джиллиан спросила:

— Большой срок?

— Не очень. Я только в понедельник узнала, а за всеми этими приготовлениями к церемонии не успела сходить к врачу.

Однако Пейдж нашла в Интернете календарь и высчитала — ребенок должен родиться двадцать второго января. Разве это не знак, учитывая, что они с Брэндоном тоже родились в этот день? Впрочем, Пейдж не верила в знаки. Она так и сказала Брэндону тогда, в баре.

— Вы с отцом ребенка, наверное, так рады, — сказала Маргарет.

— Вообще-то мы не планировали заводить детей. Его отец… он… — Пейдж с ужасом поняла, что слезы снова жгут глаза. Она попыталась рассмеяться, но звук получился жалким и дрожащим. — Это сложно объяснить.

Эмма коснулась ее руки:

— Мы все прошли через трудности, милая, но посмотрите — мы все в конце концов обрели счастье.

— Вот мы с Уиллом, — сказала Маргарет. — Мы начали с того, что притворились, что помолвлены, и ни за что бы не подумали, что влюбимся друг в друга.

— А я много месяцев пыталась сокрушить начальника Макса, — добавила Джиллиан. — И он в некотором роде шантажировал меня, чтобы женить на себе. Я думаю, когда любишь кого-то, многое можно простить.

Эмма сжала руку Пейдж:

— Все будет хорошо, уверяю вас.

— Ну, мне лучше вернуться к жениху, пока он не решил, что я утонула, — сказала Маргарет, взбивая волосы.

— А мне надо позвонить няньке. — Джиллиан вытащила телефон из сумочки. — Этан что-то чихал сегодня утром.

— Ну а я пойду найду Уорда, пока какая-нибудь смазливая девица не увела его у меня из-под носа, — улыбнулась Ана, совершенно не выглядевшая встревоженной. — Встречаться с рок-звездой — ежедневное приключение.

— Уверена, все будет хорошо, — соврала Пейдж.

Впервые в жизни она не знала, что делать. Еще никогда она не чувствовала себя такой потерянной. Эмма взяла ее под руку:

— Почему бы нам не найти тихий уголок и не поболтать?

— Мне надо посмотреть, все ли готово к бросанию букета…

— Букет спокойно полетит и без вас.

Они прошли к самому дальнему столику. По пути Пейдж заметила улыбающихся Маргарет и Уилла, беседующих с гостями, танцующих Джиллиан и Макса; Уорд раздавал автографы хихикающим молодым девушкам, а Ана смотрела на него с любовью и гордостью. Все они казались очень счастливыми.

Пейдж едва знала Эмму и не имела привычки откровенничать с незнакомцами, но сейчас ей было просто необходимо излить душу. То, что Эмма находилась в похожей ситуации, беременная от мужчины, которого недавно встретила, пробудило в ней новую надежду. Даже если они не смогут быть вместе, Пейдж обязательно даст Брэндону понять, что уважает его и знает, что он станет чудесным отцом. До церемонии у них уже не будет времени, но после она заставит его выслушать ее, хочет он того или нет.

Остаток недели Брэндон провел на ранчо, занимая себя всем, что подворачивалось под руку, чтобы не думать о случившемся.

Он полный идиот.

В субботу, когда он должен был готовиться к отъезду на церемонию, Брэндон сидел у могилы матери. Женщины так часто подводили его, что он уже подсознательно разучился ждать от них другого. Он обвинил во всем Пейдж, даже не выслушав ее, не дав объясниться. Впрочем, ей и не надо было оправдываться перед ним.

Конечно, у него было тяжелое детство, но он никогда не испытывал нужды в деньгах, не знал, что такое бедность, каково это, когда некуда пойти, когда нет дома. Естественно, что желание Пейдж быть уверенной в материальном положении ее семьи он принял за алчность, за тягу к красивым машинам и роскошным домам, хотя она была одной из самых не заинтересованных в материальных благах женщин из всех, кого он знал. Мало того, он посмел требовать, чтобы она, прошедшая через такое, сразу отдала себя в руки неотесанному фермеру, ютящемуся в крошечной хибарке. Кто он такой, чтобы она вообще захотела выйти за него? Он не сказал ей, что любит ее, просто прикрылся тем, что это нужно в первую очередь ребенку. В конце концов, то, что она отказалась, характеризовало ее куда лучше, чем если бы она тут же согласилась. И ее слова о ранчо, о том, что она хочет, чтобы он был счастлив, не давали ему покоя. Это он не заслуживал ее.