Пенни Джордан - Роковая ошибка
– Я ненадолго спущусь вниз и приготовлю ужин, – едва ли не сурово объявил он. – Врачи сказали, что тебе надо больше есть.
– Прошу тебя, не беспокойся, – заволновалась Джорджия.
– Пустяки. Я все равно собирался поесть, а готовить для одного или для двоих, по-моему, без разницы.
– Но зачем… почему ты это делаешь? – не удержалась она от вопроса, занимавшего ее с той минуты, как Митч объявил, что возвращается сюда.
– Кто-то же должен, – коротко ответил он. – И что-то я не замечаю того энтузиаста, который, забыв обо всем, в том числе и о своей жене, спешит тебе на помощь. Или ты все еще надеешься, раз уж ты?..
– Раз уж что?.. – с дрожью в голосе спросила Джорджия, вспомнив, с чего начал Митч, когда появился в доме. – Раз уж я нарочно забеременела? Так вот, все было совсем не так!
Она еле сдерживалась и чувствовала, что слезы вот-вот подступят к глазам; в то же время заводиться было нельзя, так как это не сулило ничего хорошего ни ей, ни ребенку.
Очевидно, Митч рассуждал точно так же, потому что пошел на попятную настолько быстро, что она даже усомнилась в его искренности.
– Ну что ты… Я вовсе не имел в виду…Извини, что расстроил тебя. Я просто был потрясен, когда увидел тебя и понял… Ладно, я иду вниз готовить ужин.
И он вышел из комнаты прежде, чем Джорджия успела открыть рот. Когда он вернется, она снова попытается убедить его, что не нуждается в помощи, но, как ни храбрись, себя-то не проведешь. Больше всего на свете ей хотелось, чтобы он оставался с ней в доме, какие бы опасности ни таило его присутствие.
Правда, в этом случае она рисковала стать жертвой самообмана, беспочвенных грез, нашептывающих, что дело тут не в одной человечности и врожденном чувстве ответственности, а в том, что ему приятно быть вместе с ней… что он любит ее… и хочет, чтобы она и ребенок прочно вошли в его жизнь.
Недовольная собой, Джорджия заворочалась в постели; стоит чуть-чуть успокоиться, и мысли сразу устремляются к запретным темам.
Ей было слышно, как внизу на кухне суетился Митч. Предстоящий ужин, мягко выражаясь, вовсе не вдохновлял Джорджию, но истинной причиной ее раздражения было не полное отсутствие аппетита, а то, что Митч не сидел рядом и не разговаривал сейчас с ней.
Впрочем, разве можно общение с ним назвать разговором? Сплошной поток оскорблений и обвинений, к тому же абсолютно необоснованных и обидных. Она напряженно прислушалась к шагам на лестнице.
Дверь в спальню отворилась, и Джорджия почувствовала вкусный густой аромат горячих спагетти с мясным соусом. Неожиданно проснувшийся голод помимо воли заставил ее приподняться и принять протянутый поднос.
– Кофе не будет, – строго сказал Митч, подавая ей чашку с чаем из трав. – Кофеин вреден ребенку.
Джорджия была слишком увлечена спагетти, чтобы с ним спорить. Подумать только, вот так ужин! Она не удержалась и с жадностью набросилась на еду. Заметив, что Митч не сводит с нее глаз, она спросила:
– А где твоя порция?
В комнате повисло молчание. На лице Митча появилось странное выражение, словно он пытается, но никак не может решить непростую задачу.
– Осталась на кухне, – наконец вымолвил он. – Я думал, тебе будет приятнее ужинать одной.
Джорджия вспыхнула. Надо же быть такой идиоткой! Он и не собирался составить ей компанию. Ну почему она такая дурища? Вечно строит воздушные замки.
– Да-да, конечно, – с притворным спокойствием согласилась она.
Глядя Митчу вслед, она закусила губу – ей стоило больших усилий не окликнуть его и не попросить поужинать вместе с ней.
Когда шаги на лестнице затихли, Джорджия с тревогой спросила себя: если недоразумения уже начались, то что же будет дальше?
Единственный выход – как можно скорее встать на ноги. Чем быстрее Митч – покинет дом, тем меньше опасность выдать свои чувства.
Но ужас ее положения состоял в том, что она боялась остаться совсем одна… без него.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
– Батюшки! Да Митч тебя совсем разбаловал! – воскликнула Луиза, разглядывая фрукты и гору иллюстрированных журналов на прикроватном столике.
Джорджии все-таки пришлось позвонить подруге и объяснить, что с ней случилось и почему она не сможет взять новую работу. Луиза, естественно, тут же заявила, что заедет навестить ее.
– Знаешь, малыш наконец-то снова начал расти, – сказала Джорджия, словно пропуская мимо ушей замечание подруги, а на самом деле надеясь, что та не заметила предательский румянец, окрасивший щеки при упоминании о Митче.
– Отличная новость! Но Митч говорил: врачи считают, что тебе самой необходимо немного поправиться, и настаивают на продолжении постельного режима. Какое счастье, что Митч оказался рядом, когда ты упала. – Лицо Луизы помрачнело. – А если бы в доме не было ни души?..
– Но этого же не случилось.
Даже теперь, когда минула неделя, Джорджии было неприятно думать о том, что было бы, находись она в тот момент одна. Она знала, что Митч винит себя за это грустное происшествие, хотя не раз повторяла ему, что он тут ни при чем и всему виной старый ковер, до которого у нее вовремя не дошли руки. Она спрашивала себя, неужели лишь чувство вины заставило его остаться с ней, и была готова признать, что так оно и есть.
Митч поразил ее еще одним неожиданным решением: он руководил делами из дома и фактически находился рядом двадцать четыре часа в сутки.
Подруги еще не успели посплетничать, как он появился в комнате и суровым голосом напомнил, что Джорджии пора отдыхать.
Луиза тут же засобиралась, хотя Джорджия умоляла ее остаться еще ненадолго. Заверения в хорошем самочувствии не помогли, а также не были приняты и доводы, что Джорджии смертельно надоело валяться в постели и закисать в одиночестве.
– Врачи сказали, что тебе надо полежать хотя бы до конца недели, – мрачно заметил Митч. – Вот и выполняй.
Он проводил гостью вниз. Тем временем Джорджия принялась убеждать себя, что необходимо соблюдать покой, но не потому, что на этом настаивает Митч, а ради малыша. Но если честно, лежачий образ жизни ей порядком опротивел.
Стремительно приближалось Рождество. Митч, конечно, съедет до праздников. Джорджия боялась признаться себе, что безумно страшится его отъезда.
Снизу доносились голоса Митча и Луизы, и она ревниво гадала, какую тему можно обсуждать так долго. Потом, посмеявшись над своими подозрениями, признала, что Митч – один из тех редких мужчин, которые любят говорить с женщинами и считают их достойным собеседником.
Когда по вечерам он заходил в спальню забрать посуду, то с каждым разом все дольше и дольше задерживался в комнате, чтобы поболтать с Джорджией. Они разговаривали обо всем на свете, и она вдруг поняла, что даже если бы совсем не любила Митча, то все равно ей бы не хватало его после отъезда, потому что при любых обстоятельствах он мог бы стать ей надежным и верным другом.
