Люси Эллис - Всё возможно
Часами позже, в первых лучах рассвета, когда за окнами еще было слышно трещание цикад, он прошептал, поглаживая ее плечо:
— Знаешь, в тот день, когда мы впервые встретились, я был настолько поглощен другими делами…
— Какими? — Ава подняла затуманенный взор.
— Я думал о ссоре с отцом, о тех обязанностях, которых хотел любыми средствами избежать.
— О каких обязанностях ты говоришь? — спросила она мягко.
— Оглянись. Я же Бенедетти.
Вокруг были высокие сводчатые стены его спальни, украшенные фресками с античными мотивами, хрустальные бра, деревянные панели и изысканная мебель. Жанлука хотел поделиться с ней той тяжестью, с которой наследие древнего рода нависало над ним, и, кажется, Ава поняла.
— В восемнадцать лет я окончил военную школу и уехал в Штаты учиться на экономиста в Массачусетском технологическом институте. Отец одобрял учебу, связанную с банковским делом, полагая, что я достаточно повзрослел, чтобы перенять его бизнес, и закрывал глаза на те деньги, что я спускал на развлечения. Однако по окончании института меня пригласили в сборную, и его мечтам не суждено было сбыться.
— Расскажи мне о том времени. — Ава невольно вспомнила фотографии из Интернета.
— По большей части я был поглощен тренировками, рекламными контрактами…
— Вечеринками и девушками, — закончила она за него.
— Да, этого тоже хватало, — согласился Жанлука, не скрывая. — Получив неограниченную свободу после стольких лет нещадной муштры, я пустился во все тяжкие, ты не представляешь.
— Представляю, — парировала Ава. — Так что там с твоим отцом?
— Он поставил мне ультиматум: сказал, что я должен быть его правой рукой на переговорах внутри банковской группы, имеющей, к слову, отнюдь не блестящую репутацию. Я же намеревался показать ему, что серьезно настроен на футбольную карьеру, и отказался, сославшись на то, что его партнеры — не больше чем шайка преступников. Тогда он отвесил мне смачную пощечину, — признал Жанлука с горечью. — Я был в ярости, высказал ему все, что накипело: про его постоянную ругань с мамой и другие вещи.
Жанлука повернулся на бок, и Ава увидела, как напряжены его мускулы.
— Он спокойно принял все обвинения и ответил лишь, что дает мне час на сборы в Неаполь, где состоятся переговоры. Конечно, я никуда не поехал, я остался, вовремя вспомнив о свадьбе, на которую и идти-то не собирался. Отличный предлог.
— Тогда мы и встретились… — прошептала Ава.
— Да, это была наша ночь, — подтвердил он.
С минуту они лежали недвижимо в абсолютной тишине.
— Обширный инсульт, — наконец выдавил Жанлука. — Ему было всего пятьдесят три.
— Мне очень жаль, — отозвалась Ава.
— Двадцать лет беспрестанного напряжения свели его в могилу. Дела в его банковской группе и впрямь обстояли неважно: коррупция, мошенничество, бог знает что еще. Когда все рухнуло, двое его партнеров сели в тюрьму.
— А ты отправился на службу, — закончила Ава.
— Я не знаю, как это объяснить. Ради доброго имени Бенедетти, ради семьи, ради того, что еще можно было спасти. Я отдал долг государству и принялся возрождать из пепла то, что отец разрушил.
— Вот почему мои звонки так и остались без ответа, — вздохнула Ава. — У меня было несколько номеров, но не один не дотянулся до итальянской армии.
— Ты правда звонила?
— Да, я даже оставила сообщение на автоответчике твоего офиса, но ты его, конечно, не получил…
— Что там было? — Жанлука застыл в напряжении.
— Мой телефон и адрес, — призналась она. — Какой же я была дурой, ждала все эти годы. Я думала, ты знаешь, кто я, и рано или поздно найдешь меня.
— Как я мог знать? Ты открыла мне лишь свое имя, и то я неверно расслышал. Эви.
Ава оторвала голову от подушки и непонимающе моргнула.
— Как ты сказал? — Она встала с кровати и дрожащими руками накинула банный халат.
— Куда ты? — Жанлука схватил ее руку.
— Мне нужно выпить чего-нибудь, и срочно.
Разнообразию напитков в его баре можно было только позавидовать, но Ава недолго думая потянулась к бутылке хереса.
Она была настолько поглощена собственными страхами, что совершенно эгоистично забыла о том, что могла та ночь значить для Жанлуки. А она все же что-то значила. Пойми она это тогда, разве были бы эти семь лет несчастья и одиночества? Рука ее дрогнула, и капельки хереса впитались в темное дерево дубового стола.
— Ава, — настиг ее низкий мужской голос.
— Прости меня, — отозвалась она, голосом тяжелым от переполнявших ее эмоций. Она хотела сказать еще что-то, но смогла лишь повторить едва слышно: — Прости.
Жанлука уже был рядом, мягким движением отобрав бутылку, он принюхался.
— Херес? Это никуда не годится, любимая.
— Прости, — снова пропищала она.
— За что?
— А как ты думаешь? За все, что я натворила.
— Такова наша жизнь, — просто ответил он. — Теперь мы будем больше ценить то, что имеем сейчас, не правда ли?
Он говорил о сексе, не о любви. Любовь она отвергла семь лет назад, не видя, что перед ней. Теперь уже ничего не исправить. Ава сделала неровный глоток.
Глава 16
Шикарный бальный зал был освещен тысячами свечей в хрустальных люстрах. Четыре сотни привилегированных особ разбились на мелкие группы среди этого великолепия. Ава была одной из них.
Она чувствовала себя маленькой птичкой в золотой клетке. В ее образе не осталось ничего натурального. Замысловатую укладку соорудил стилист, специально приглашенный из Парижа, макияж — дело рук миланского визажиста, даже аромат на ее коже был произведением искусства, специально созданный местным парфюмером по заказу Жанлуки.
— Тебе не о чем волноваться, — успокоил ее Жанлука, едва они вошли в широкие парадные двери. — Ты самая красивая женщина на этом балу.
В роскошном синем платье и оттеняющих его сапфировых украшениях она и впрямь чувствовала себя на миллион долларов. Вне всяких сомнений, наряд ее стоил не меньше этой суммы.
Аве было ужасно неудобно надевать серьги и кулон его бабушки, но Жанлука настоял. А заметив среди гостей бала Марию Бенедетти, она почувствовала себя еще хуже. Не принадлежащие ей бриллианты и сапфиры, казалось, прожигали кожу.
Все это взято взаймы. Даже мужчина, держащий ее под руку. Только чертово платье Ава оплатила собственной картой. Да, на эту сумму можно было слетать куда-нибудь на выходные, но когда она теперь снова соберется в отпуск? Она заработала эти деньги трудом и потом, собственным умом, а порой и жестокостью.
