Джулия Джеймс - В плену страстей
Он продолжал говорить, и голос его звучал отрывисто:
– Я собирался все тебе сказать… и оправдаться перед тобой, чтобы ты поняла, в какую западню я попал. Но ты исчезла.
Гай замолчал. Его глаза жгли Алексу.
– Когда я нашел тебя, то понял, какой же я самонадеянный дурак… Я увидел портрет… и осознал, что опоздал. Я заставил тебя возненавидеть меня. И я тебя потерял.
В комнате, несмотря на кондиционер, вдруг стало душно. Алекса задыхалась и не могла говорить.
– Я… мне надо на воздух, – слабым голосом произнесла она.
Он кинулся к большим французским окнам по обеим сторонам своего письменного стола и распахнул их. Алекса вышла в сад и опустилась на резную скамейку – ноги ее не держали, а в голове все смешалось в диком вихре. Она ничего не соображала. В отчаянии она пыталась остановить этот круговорот мыслей. За одну мысль ей все же удалось ухватиться: Гай не женился на Луизе. И никогда не собирался жениться. Не собирался с того момента, когда снова уложил ее в постель.
Осознание этого ударило в нее подобно цунами. Даже сидя, она пошатнулась, но сильные руки Гая обхватили ее. Он сел с ней рядом и обнял за плечи.
– Алекса…
– Я тебя совсем не знаю, – сказала она.
Он снял руку с ее плеча и ошеломленно, посмотрел на нее.
– Я не знаю тебя, – повторила она. – И никогда не знала. – Алекса немного отстранилась. – Но… я и не пыталась узнать за те месяцы, что мы были вместе… хотя если посчитать, то вместе мы были, наверное, немногим больше чем несколько недель. Но ты создал вокруг себя столько барьеров, отгораживая меня ото всех. Я уважала твои принципы, понимала, почему ты это делал – ты ведь не любил внимания к своей личной жизни. Я тоже такая. Я никого к себе не пускаю. Держу свои чувства при себе. Как и ты. Вот почему я не была против того, чтобы наши отношения были такими… не публичными. Только потом, когда ты снова пришел ко мне, я по-другому на это взглянула. Заставила себя посмотреть на это по-другому. И увидела, что… это унизительно, что ты просто использовал меня как удобную партнершу по вызову.
Она увидела боль в зеленых глазах Гая.
– Но это было не так. Мне следовало… доверять тебе. А я… – говорить было тяжело, – я просто убежала и не дала тебе возможности поговорить со мной, рассказать о своих намерениях.
Он смотрел в сад. Последние лучи солнца отражались в каменном пруду. Поверхность воды покрылась рябью от легкого ветерка.
– Я ни разу так и не поговорил с тобой. О нас не поговорил. Я просто принимал все как есть. И радовался. Радовался тому, что нашел женщину, которая для меня словно оазис. А когда мне пришлось оборвать наши отношения, когда согласился жениться на Луизе, все, что я смог тогда сделать, – это уйти, оставить этот оазис и уйти в пустыню. Увидев тебя снова… – на его лице появилось измученное выражение, – я словно увидел мираж, который манил меня… обещал все то, чего мне так хотелось и чего у меня больше не было. Я потянулся к этому миражу и понял… понял, что это всего лишь игра моего воображения.
Он подался вперед и сидел, сгорбившись, с безвольно повисшими руками, уставившись на журчащую воду в пруду. Солнце постепенно садилось за деревьями парка, где-то пели птицы. Алекса молча сидела рядом. Шквал чувств в ее душе утих.
Она сидела и смотрела на то, что ее окружает. Как здесь чудесно! Перед ней раскинулся парк, за спиной – древний замок, уходящие солнечные лучи касаются верхушек высоких деревьев. Заповедная красота. Тишина. Покой.
И на сердце тоже покой.
Алекса протянула руку, дотронулась до руки Гая и сплела пальцы с его пальцами. Он сжал ей ладонь. И ничего не сказал.
Но сказал все.
Повернувшись к Алексе, он увидел, как по ее лицу текут слезы. Он вздрогнул. Обняв за плечи, он притянул ее к себе. Они сидели, прижавшись друг к другу, а слезы все струились у нее по щекам.
Слова были не нужны. Видя, что она продолжает молча плакать, он стал поцелуями стирать слезы с ее лица, целовать дрожащие губы, руки.
– Ma belle Алекса, – шептал он. – А я-то думал, что ты меня ненавидишь.
– Я и ненавидела, – призналась она. – Но я ошибалась. – Она поцеловала его в губы. – Очень ошибалась. Я… продолжала тебя любить.
– Продолжала? – неуверенно спросил он.
– Это произошло давно. Я даже не знаю, как давно. Я просто полюбила тебя, зная, что не должна любить, что это… неразумно. Folie d'amour. [23] На что я могла надеяться? Ты принадлежишь к совершенно иному миру, тебе от меня нужно только одно, да и то на краткий миг. А потом я узнала о твоей помолвке, потом ты вернулся, потом я от тебя убежала и отказалась слушать твои объяснения… После всего этого смысл в любви вообще пропал. Осталась только ненависть. И я излила всю свою ненависть в том портрете, который ты увидел.
Сзади, от раскрытых окон, раздался голос:
– Так же, как вы излили всю свою любовь в тот портрет, который Гай подарил мне.
Гай вскочил, потянув Алексу за собой.
– Мама?
На террасу вышла мадам де Рошмон. Как она сюда попала? Хотя для Рошмонов не проблема прилететь на втором частном самолете.
– Мой мальчик, – кивнула Гаю мать. Затем подошла к Алексе и расцеловала ее в обе щеки. – Как вы думаете, – спросила она Алексу, – почему я позаботилась узнать, когда вы возвращаетесь в Лондон? Когда я абсолютно уверилась в том, что мой сын не должен сделать то, что сделали его отец и я, то есть жениться без любви, я поняла, что обязана приложить максимум усилий, чтобы этого не случилось. Я не знала, как сделать это деликатно. Иногда такие браки бывают удачными. Видишь ли, Гай, мой брак был таким, потому что я в результате полюбила твоего отца, а он – меня. – У нее слегка дрогнул голос. – Я знала, что ты уже влюблен… и что тебя любят. – Она встретилась глазами с Алексой. – Вот почему я сказала вам, что благодарна за портрет Гая. Этот портрет объяснил мне все, что я хотела узнать. – Ее лицо смягчилось. – Я смогла понять, кто любит моего сына так же сильно, как и я. И я могу определить, – она ласково взглянула на Гая, – когда мой сын глядит на кого-либо с такой же любовью, с какой он – время от времени! – глядит на меня. Оставалась только одна последняя загадка: почему вы оба не вместе. Загадка была разгадана три часа назад, – закончила она, театрально взмахнув рукой. – Вы, дорогая, упомянули мою невестку, когда я, в полном отчаянии от неспособности разрубить этот запутанный узел, упросила вас полететь к Гаю. – Мать сердито посмотрела на него. – Как ты мог не сказать ей, что Луиза ушла к другому и тем самым очень просто разрешила твою проблему?
– Мама, это было совсем непросто, – хотел объяснить Гай, но мадам де Рошмон величественным жестом остановила его.
