Алекс Регул - Успей меня спасти (СИ)
— Твоё? — грозно спросили у Лены.
Она не понимала суть претензии. А вот Андрей мгновенно сообразил, что может храниться в фольге. И ещё он угадал одного из тех, кто устроил это шоу. Сложив два и два, парень понял, откуда пришла команда к подставе.
— Моё! — крикнул Андрей. Он выпустил Лену из оборонительного захвата и, молниеносно подойдя близко к тому, кто нашёл «клад», быстро выхватил спичечный коробок. — Моё! — повторил он. Но рывком спички у него тут же отобрали и подоспевшая подмога «чёрных» локализовала парня. — Там даже есть мои отпечатки! Девушка не причастна! Она не в курсе моих дел. Она Вам не нужна. Отпустите её!
Андрей явно спутал им карты. Лену перестали держать за плечи и на пару секунд все замерли.
— Андрей, что в спичечном коробке? — перепуганным голосом спросила Лена.
— Наркотики, — коротко ответил он, не глядя ей в глаза.
— Твои?
— Мои.
— Как ты мог, меня так подставить?
Он гневно посмотрел на Лену. Но тут в черную толпу прорвался человек. Андрей догадался, это был замешкавшийся эскорт, охранник, приставленный Егором.
— Что здесь происходит!? Не прикасайтесь к ним! — кричал он, размахивая каким-то удостоверением. — Вы знаете, что они несовершеннолетние?
Группа захвата среагировала весьма быстро. Два приёма и охранник в позе эмбриона заскулил на асфальте. Андрея заволокли в фургон. Завели машину и умчались творить правосудие. А не понявшая, что же здесь произошло Лена, так и стояла посреди образовавшейся пустоты. Со скулящим охранником у своих ног.
* * *Потом было много телефонных звонков.
Исполнители звонили заказчику и извинялись за срыв задания. Георгий, раздосадованный таким поворотом дел, велел пацана наказать. Это уже позже ему сообщили, что тот, кто сломал игру, его собственный сын. Георгий вначале ужаснулся, хотел дать команду «отбой», чтобы сына отпустили, а потом подумал:
«Какая, в сущности, разница, каким способом манипулировать Сашкой. Так даже надёжней. То я бы Егора наказал, а теперь сама Сашка ко мне приползёт просить, и не за какую-то там девочку, а за собственного сына. Да и сын молодец! Сам залез в капкан. И крепко так! Признался, что наркотики его — раз. Оставил свои отпечатки — два. Надо бы ему род закрыть, а то он, чего доброго, ещё и убийство какое-нибудь на себя повесит. Он, конечно, дурак, что за девчонку впрягся, но не срок же, ему за это мотать. Посидит, остынет. А тут и я, с его мамочкой, за ним приду. Так уж и быть, освобожу. Если, конечно Сашка будет хорошо просить».
Но узнав о случившемся, Александра не догадалась просить помощи у Георгия.
Егор обзвонил всех и вся, и уже через час был в курсе, где Андрей, что говорит и с кем общается. Юридически Егор не мог защитить Андрея, как своего сына. Но его связей хватило, чтобы ему устроили тайное свидание с парнем в самое ближайшее время. Александру он намеренно не взял. Она прикованная Леной в машине, ждала его возвращения. Впрочем, они обе ждали. Перепуганные и дезориентированные.
— Сынок, ну ты как?
— Всё нормально, — спокойно ответил Егору Андрей, умалчивая, что его всё же несколько раз крепко ударили дубинкой.
— У меня хороший адвокат есть. О своей защите не беспокойся. И не из таких передряг можно сухим выйти.
— Из каких таких передряг?
— Распространение наркотиков в школе это серьёзное обвинение.
Андрей вскочил со стула, так, что тот опрокинулся и с грохотом упал.
— Вы в это поверили!? — брови сдвинулись к переносице, а глаза стали прожигать злобой.
Этот оскорблённый взгляд не мог обмануть и Егор с опозданием осознал, что произошло на самом деле. От этого прозрения он даже взвыл и закрыл руками своё лицо. Обтерев его несколько раз, Егор посмотрел на Андрея.
— Прости, сынок. Я живу на этом свете сорок лет, но с таким коварством встречаюсь впервые.
Андрей поставил свой стул в вертикальное положение, но присаживаться не стал.
— Егор Дмитриевич, у меня к Вам две просьбы.
— Говори.
— Первое, мне не нужен Ваш адвокат. Я не хочу, чтобы меня защищали. И второе, сделаете так, чтобы мать и близко не приближалась к отцу. Не сейчас, прося его о милости, освободить меня, ни когда-либо потом.
— Насчёт матери можешь, не беспокоиться, она к нему не подойдёт. Но почему ты отказываешься от адвоката? Это неразумно!
— Не разумно!? Егор Дмитриевич, я на свободу не выйду. Я сам приложу к этому усилия. Не вынуждайте меня пойти по более суровой статье.
— О чём ты, мой мальчик?
— Если я выйду завтра, или даже через несколько дней, я его убью. Вы это понимаете?
— Андрей, так нельзя! Я Георгия сам накажу!
— Нет! Он мой. Я Вам запрещаю его трогать. Вы нужны матери. Она без Вас пропадёт. Сейчас Вы — всё для неё и Лены. Прошу Вас, защитите их, до моего возвращения. Если я не изменю своё теперешнее решение, или отец не изменится, то это моя война. И сейчас я не придумал ничего более жестокого по отношению к нему, как наказать его, приняв участь, приготовленную им для Вашей дочери. Кстати, как там Лена? Она всё еще думает, что я действительно в её сумке наркоту хранил?
— Не знаю, я с ней практически не разговаривал.
— Егор Дмитриевич, не объясняйте ей, что произошло на самом деле. А то, чего доброго вообразит, что я герой. И будет страдать. А так обидится, и не будет убиваться. И матери тоже, прошу, не говорите кто виновник торжества такого правопорядка. Ей особенно больно будет узнать, на что способен мой отец… её бывший муж, в желании вернуть свои утраченные права на неё. Меня окончательно потерять он не боится. Я ему видимо и раньше не особо был нужен.
— Ты чересчур жесток к себе.
— Учитель был хороший, — резко огрызнулся Андрей. Немного помолчав, он спокойным голосом добавил, — Жаль, что Вы с мамой друг друга нашли не в молодости. Тогда бы я Вас отцом называл без заминки в голосе. Но с другой стороны, как же мы без Лены жили бы тогда? Значит, всё, что делается, всё к лучшему. И чтобы понять, что такое хорошо, что такое плохо, надо и плохое вкусить. За меня не переживайте. Я не слабак, чтобы ломаться от первых ударов. Люди везде есть. И в колонии для несовершеннолетних и в миру. «Всё что нас не убивает, делает нас сильней». А мне силы будут нужны… потом.
— А сейчас?
— Сейчас я хочу умереть на годик другой.
— Андрей, это в тебе говорит обида, не ты. За что же ты так сильно себя наказываешь? — пытался понять Егор.
— Егор Дмитриевич, среди тех, кто был сегодня на задержании, был один человек, Фёдор Владимирович. Он меня не узнал, а четыре года назад, учил меня наживку насаживать на крючок, когда мы с отцом ездили на рыбалку. Возможно, что среди тех, кто тогда выезжал на озеро, был кто-то ещё, кто сегодня хотел подставить Вашу дочь. Знали ли они, что эта подстава, или только один, подложив коробочку, был в курсе дела, для меня уже не имеет смысла. Мне настолько паршиво на душе, что я выть хочу. Но из гордости не стану этого делать. Уходите, пожалуйста. И спасибо, что мать не привели с собой. Она хоть и сильная, но всё-таки женщина. А слезы женские по мне ещё рано проливать.
