Мишель Кондер - Жизнь как загадка
– Валентино, мне так жаль… – Она хотела обнять его, но непоколебимое спокойствие Тино спугнуло ее.
– Ты ведь никуда со мной не полетишь?
Миллер тяжело сглотнула. Если бы хоть намекнул, что его чувства так же сильны, как и ее. Она бы согласилась на все.
Нет, Миллер не может остаться, если речь не идет о любви. Она отказывалась быть жертвой правил и страхов. Она отказывалась от неравных отношений, не желая наблюдать за их медленной смертью. Потому что вместе с ними умерла бы частичка ее души.
– Я не могу. Я… – Миллер помешкала, боясь показаться смешной в своей искренности, но любовь к Тино вынудила попытаться. – Мне нужно больше, чем ты готов мне дать.
Он откинул волосы в замешательстве:
– Насколько больше?
– Я хочу любви. Никогда бы не подумала, что скажу это прямо, и мне до сих пор немного страшно, но ты помог мне понять, что я жила не своей жизнью: пряталась от собственных чувств и желаний за усердной работой. Я не знаю, как нужно строить отношения, но хочу попробовать.
Тино склонил голову и нахмурился:
– Не могу. Я не могу обещать постоянства.
Миллер слабо улыбнулась. Ее сердце было разбито.
– Понимаю. Потому ничего и не требую. Спасибо за выходные. За всю неделю. И удачи завтра.
– Отлично, – ответил он грубо и резко. – Скажи Микки, когда будешь готова: он организует тебе вылет.
Губы Миллер задрожали, и она отвернулась до того, как на глазах выступили слезы. Все уже решено.
Глава 16
Когда Миллер исчезла из вида, Тино принялся бродить из угла в угол без всякой цели, терзаемый гневом. Неужели она не понимает, какое признание он только что совершил? Не понимала, что он сейчас предложил?
Тино остановился на балконе, бесцельно глядя на сияющие огни города.
Слава богу, Миллер не согласилась. О чем он вообще думал? Он никогда не приглашал девушек с собой.
– Я, пожалуй, не лучший человек для таких разговоров, но я хотя бы уверена, что ты слишком меня уважаешь, чтобы уйти.
Валентино обернулся и увидел свою мать.
– Хочешь поговорить об этом? – спросила она.
Нет, он не хотел.
– Спасибо, все в порядке, мам.
– Не спрашивай, как это работает. – Она подошла поближе. – Но мать всегда знает, когда дети ей врут. Даже если они уже взрослые.
Валентино вздохнул и уставился в звездное небо. Он и правда не хотел, чтобы мама его беспокоила, и ругал себя за то, что не ушел, пока была возможность.
– Мам…
Она подняла ладонь повелительным жестом, так напоминающим Миллер:
– Не отнекивайся, дорогой. Я однажды позволила твоему отцу уйти на гонку в смятении и не позволю моему сыну кончить так же. Я могу помочь.
Валентино смотрел на эту маленькую женщину, в которой умещались сила и упорство быка, и его гнев стал чем-то иным. Отчаянием… Грустью…
– Тебе было тяжело с отцом из-за его работы. Я знаю это.
– Да.
– Так почему ты не попросила его прекратить? – Валентино услышал горечь в собственном голосе и постарался его выровнять. – Он бы сделал это ради тебя.
Она неотрывно смотрела на него.
– Ты все еще злишься на него. И на меня, может?
Тино повернулся к огням внизу. Машины двигались единым потоком, как игрушечные. Миллер сказала, что он злился, и прямо сейчас он чувствовал: она была права. Так зачем было это отрицать?
– Я никогда не замечала, как сильно ты закрылся от всех нас после смерти твоего отца. – Мягкий голос его матери проник сквозь густой туман мыслей. – Ты всегда был таким серьезным. Таким собранным. Но каким-то образом у тебя всегда получалось заставить нас рассмеяться. – И она наградила его улыбкой, полной болезненных воспоминаний. – Теперь я вижу, что ты пытался унять боль, и мне жаль, что я не была рядом чаще.
Валентино запустил руку в волосы.
– Он всегда был таким чертовски неуязвимым и… – Ком встал поперек его горла. – И я так наивно верил ему.
– Ох, дорогой, мне так жаль. И ведь я сделала только хуже, взвалив все на тебя. Я думала, ты поймешь.
Валентино ощутил, как что-то открылось глубоко внутри его. Он положил руки на ее плечи и прижал к себе:
– Я не злюсь на тебя, мама.
– Правда? – Она всхлипнула, и Тино сжал ее в объятиях.
– Прости. Я был козлом по отношению к тебе и Тому. Я вел себя ужасно, хотя он каждый месяц отвозил меня на картодром и был рядом во время каждой чертовой гонки. – Он запнулся, не в состоянии передать словами весь тот стыд, который испытывал.
Он вел себя плохо и с матерью, и с ее вторым мужем, Томом.
Мама крепко его обняла:
– Он все понимал.
– Тогда он гораздо лучше меня.
– Тебе было всего шестнадцать, когда мы с ним поженились. Трудный возраст и для семьи без таких проблем.
– Думаю, я злился на Тома из-за того, что он всегда был рядом. В отличие от отца.
– Твой отец серьезно относился к своим обязанностям, Валентино. Его проблема была в том, что рос он с холодными людьми и понятия не имел о том, как можно выражать свою любовь. Твой отец не знал, как показать тебе, что ты любим, но он пытался. В то утро… – Она замолчала, собираясь с мыслями. – В то утро мы много говорили о том, что ему пора бросать гонки, прямо перед той самой… Думаю, если бы он выжил, он бы оставил их.
– Я слышал.
Его мать закрыла глаза на мгновение.
– Тогда ты должен винить меня в его смерти. За то, что расстроила его прямо перед гонкой. – Ее голос дрогнул, и Тино поспешил успокоить ее:
– Нет, вовсе нет. Честно говоря, я всегда винил только отца за его раздутые амбиции. И ни за что другое. Я лишь расстраивался из-за того, что ты так и не попыталась его остановить.
Она отпрянула и грустно ему улыбнулась:
– Мы такие, какие мы есть. Наша суть определяется решениями, которые мы принимаем в течение жизни: и хорошими, и плохими. И это решение не было для твоего отца легким. У него были стоящие над душой спонсоры, тренер, его фанаты. Он желал лучшего, но судьба решила по-своему. – Она слабо улыбнулась. – Но жизнь продолжается, и мне посчастливилось найти свою любовь дважды. Надеюсь, тебе повезет с этим хотя бы однажды. Я желаю этого всем моим детям.
Чертова Миллер! Она была права. Все это время он злился на мать.
– Прости меня. Спасибо, что сказала мне об этом, – произнес Тино.
Краем глаза он уловил какое-то движение и заметил Тома, отчима, уже собравшегося уходить и всем видом показывающего желание оставить их наедине.
Валентино позвал его, и мужчина вошел на балкон, обняв жену за талию и сияя радостью.
– Извини, не хотел помешать, – произнес он.
Валентино глубоко вздохнул:
– Том… – Он пытался найти слова, собираясь выразить благодарность за все добро, которое отчим сделал для Тино и его матери, и за то, что тот постоянно был рядом.
