Кэролайн Барт - Рецепт от Парацельса

– А если бы Питер принес шкатулку, как бы ты добралась до рецепта? Ведь там, насколько я знаю, есть тайный шифр.

– Я знаю этот шифр. – Она с вызовом посмотрела на него. – И представь себе, это было основной причиной моего пленения Роном. Я сказала ему, что отец научил меня пользоваться потайным механизмом, чтобы добраться до рецепта.

Эрик почувствовал, что она снова начинает запутывать его, внося в свой рассказ новую линию повествования.

– Нет, подожди, пожалуйста. – Эрик сделал рукой останавливающий жест, желая показать, что теперь будет преобладать его воля. – Допустим, рецепт у тебя в руках… Но каким образом ты сможешь быстро получить нужное тебе средство? «Средство Макропулоса»…

Он усмехнулся, вспомнив пьесу чешского писателя Карела Чапека, до сих пор очень популярную во многих театрах мира. Она так и называется: «Средство Макропулоса». Главная героиня пьесы – Эмилия Марти, певица, которая родилась лет 400 назад. Это была женщина необыкновенной красоты, в нее тоже все влюблялись, а ей уже все надоело: и любовь, и даже сама жизнь… Но все же она искала средство вечной молодости, созданное ученым Макропулосом.

Эрик стал рассказывать Аурелии о содержании этой пьесы, но она перебила его:

– Все это я прекрасно знаю, – устало вздохнула она, махнув рукой. – Чапек бывал в Эльзасе и, услышав там о Парацельсе, задумал свою пьесу. Вечная молодость, вечная молодость… Человечество с самого своего возникновения только и мечтает о вечной молодости. Даже такой умница и скептик, как Бернард Шоу, и тот на старости лет написал эссе о продлении молодости.

Эрик замер, слушая ее монолог. Похоже, она действительно старше, чем могла бы быть даже моя… прабабушка. А вообще-то, кто ее знает, может быть, она и сейчас притворяется и опять играет какую-то роль.

– Так ведь и ты тоже столько лет охотишься за шкатулкой! – заметил молодой человек, с иронией глядя на нее.

– Я имею на нее право: отец передал мне веление розенкрейцеров, – холодно напомнила Аурелия, горделиво подняв прекрасную свою голову.

– Но ведь тебе нужен рецепт, чтобы применить его для себя, а не для того, чтобы передать его следующим поколениям.

Аурелия встала, давая понять, что ей надоел этот разговор. По всей видимости, Эрик ошибался, полагая, что она решила наконец раскрыть душу и обо всем рассказать. Нет, ей нельзя доверять, с ней невозможно что-либо предвидеть или рассчитывать на что-то определенное!

Эрик в изнеможении откинулся на стену в проеме окна, по-прежнему сидя на подоконнике.

– Я спросил тебя, – медленно заговорил он. – Что бы ты сделала, если бы тебе в руки попал этот рецепт?

Аурелия с недоверием посмотрела на него, видимо что-то заподозрив.

– Почему ты спрашиваешь? – Она не отводила глаз от его лица, пытаясь разгадать то, что скрывается за его невозмутимым видом.

– Я прошу тебя ответить на мой вопрос, – продолжал он настаивать.

– Ты забыл, что я – наследница известного химика? – криво усмехнулась она. – У меня есть большая лаборатория и все для того, чтобы создать вещество, подавляющее ген старения и предотвращающее самоинтоксикацию организма. Именно от этого наступает смерть. Разве ты не знаешь? И мне позарез нужны пропорции ингредиентов и технология изготовления вещества.

В ее голосе снова слышались нотки отчаяния. Она стала ходить из угла в угол комнаты, сжав пальцы рук в замок.

– А почему умер твой знаменитый химик? – Эрик все-таки решил задать ей этот вопрос. – Говорят, что ты его отравила метанолом, налив его в бутылку из-под виски «Джонни Уокер»?

– Опять сплетни от Рона? – укоризненно произнесла она. – Нет, это не так.

– А как? – настаивал молодой человек.

– Ну хорошо, – с горечью выдохнула она. – Все равно уже ничего не изменишь, хотя бы душу освободить от греха.

Она тихо рассмеялась. Понятие о грехе, видимо, не принадлежит к арсеналу ее нравственных ценностей, подумал Эрик, хотя кто ее знает…

– Он выкрал мои таблетки. – В ее необыкновенных глазах застыли боль и отчаяние, а голос дрожал от негодования, как будто это случилось только вчера. – Вернее, сначала я сама попросила его проанализировать их, чтобы определить состав вещества. Несколько штук я переложила в тот флакон, который ты видел, а остальные лежали в коробочке в ванной комнате. Однако у него что-то не заладилось с химическим анализом, и он решил провести спектрометрический, а поэтому забрал все остальные и поджег их, желая определить вещество по спектрам его ингредиентов. Тогда я страшно рассердилась и решила отомстить ему…

– И что же ты сделала? – недоуменно пробормотал Эрик.

Аурелия остановилась у двери, и ореол сияния вокруг ее головы стал особенно ярким на фоне темного проема двери. А боль в глазах и нежный наклон головы со сверкающим нимбом снова воскресили в памяти образ мадонны Джованни Беллини.

– Я просто поменяла местами бутылки «Джонни Уокера». Ту, с ядом, которая стояла в лаборатории, я поставила в бар его комнаты. А бутылка из бара переместилась на полку в лабораторию. Вот и все…

Она поведала об этом злодеянии с обезоруживающей улыбкой и невинным выражением лица.

Как может совмещаться в этом существе, невольно подумал Эрик, божественная красота со столь коварной и безнравственной душой! Поистине совместное творение Бога и Дьявола в одном образе. Доведенное до совершенства сочетание Добра и Зла, которое в определенной пропорции присуще каждому человеку.

Вот и все, невольно повторил Эрик, пытаясь понять мотивы такого поступка. Нет, пожалуй, это не мотивы, это абсолютное отсутствие понятий о добре и зле, какое-то младенческое неведение о морали и нравственности.

– Ты думаешь, я не понимаю всего ужаса совершенного мною? – перебила она в ту же минуту его рассуждения об отсутствии у нее элементарных человеческих понятий. – Я так страдала, увидев мужа мертвым в кресле кабинета, с пустым бокалом на ковре, выпавшим из руки!

Она сжала кулачки у груди, и ее глаза наполнились слезами.

– Ну не могу я тебя понять! – воскликнул Эрик в отчаянии, – Не могу! Сначала ты предстаешь мстительной преступницей, а через мгновение каешься, и твои страдания мне кажутся искренними! Либо ты гениальная актриса, которая пришла в этот мир, чтобы играть разные роли, либо – прожженная негодяйка!

Эрик вскочил с подоконника и, схватив ее за плечи, начал трясти, пытаясь заодно встряхнуть свои чувства и мысли, призвать на помощь здравый смысл, в который раз изменивший ему.

Аурелия не сопротивлялась. Когда он в изнеможении отпустил ее, она прильнула к его груди, и оба разрыдались, обнявшись. Они осушали слезы поцелуями, шептали ласковые слова, просили друг у друга прощения.