Робин Уэллс - Беглянка

Это чертовски здорово, что я заснула, размышляла Джози, очищая апельсин для салата. Может, таким подсознательным путем я себя спасла: наш вечерний разговор с Льюком показал, что чувства его поднялись на новый уровень и удержать его на расстоянии трудно.

Вчера ее даже посетила мысль о том, что она могла бы в него влюбиться, но она поспешно ее отвергла. Сейчас не до любви. Нужно сначала выбрать специальность, выработать уверенность в себе, а уж потом…

Да, это хорошо, что я так своевременно заснула, продолжала она убеждать себя. Льюк был слишком возбужден, к тому же оказался очень соблазнительным. Снова перед ее мысленным взором встала его сильная, стройная фигура, пронзительный взгляд черных глаз, жаждущие губы…

Джози мечтательно вздохнула и только теперь заметила, что Консуэла пристально за ней наблюдает, слегка улыбаясь. Переключив свои мысли на настоящее, девушка быстро порезала апельсин. Хорошо, что две кухарки работают рядом с ней – иначе Консуэла испепелила бы ее взглядом.

Обе женщины ушли в столовую накрывать столы к завтраку, и в ту же минуту в кухню влетел Льюк, на ходу стаскивая ковбойскую шляпу. Он впился в Джози глазами, и сердце ее учащенно забилось.

Он же почувствовал себя так, словно получил удар в живот – из легких вышел воздух, как из проткнутого шара, желудок свело судорогой. Слава Богу, сегодня ее последний день на ранчо, потому что ночью он чуть не отдал концы. Она влезла к нему в душу так глубоко, как еще ни одна женщина не влезала. Впрочем, он сам ее туда впустил.

Ну что ж, завтра после обеда он освободится от беспокойной гостьи; путевка ее кончается в полдень, а в двенадцать часов одну минуту она исчезнет не только из гостиницы, но и из его жизни. И все вернется в обычную колею.

Льюк приветствовал Джози кивком головы, а Консуэлу поцеловал в щеку.

– Был рад услышать, что ты не очень пострадала. Но почему ты не дома? Мануэль сказал, что тебе еще нельзя становиться на эту ногу.

Консуэла выгнула шею, глядя на него снизу вверх, и удивленно подняла брови:

– А кто бы присмотрел за тем, как готовят завтрак для отдыхающих, если бы я осталась дома?

– Я бы сам справился.

Консуэла округлила глаза и повела ими так, как только она умела: они выразили большое сомнение в кулинарных способностях Льюка. Из угла послышался смех Джози.

Этот смех ранил его самолюбие, и без того задетое. Плевать мне на то, как она к этому относится, упрямо подумал он. Не имеет значения. Но решил все же поставить все точки над i.

– Да, я не большой спец в кулинарии, но с голоду никто бы не умер. Состряпал бы какую-нибудь яичницу и поджарил тосты.

– А что бы ты подавал на ланч?

– Заставил бы кого-нибудь из ковбоев сделать барбекю, – сказал он, переступив с ноги на ногу. – Но дело не в этом, Консуэла. Дело в том, что тебе нужно отдыхать.

– Я бы не возражала против отдыха, если бы в гостинице был менеджер.

Льюк по привычке прочесал волосы пальцами, стараясь подавить досаду.

– Ты же знаешь, я делаю все возможное.

– Но у меня есть прекрасный человек на примете. Почему бы не взять Джози?

Льюк тут же метнул взгляд на девушку: она стояла с круглыми глазами и открытым ртом. Видимо, была удивлена не меньше, чем он сам.

– Я… у меня нет опыта. Я не могу быть главным менеджером, – пролепетала она.

– Опыт – ха! – Консуэла отвела этот довод мановением руки. – Здесь уже побывало три «опытных» типа, а что толку? – Подавшись всем телом вперед, она вперила в Льюка свои черные глаза: – У Джози – диплом колледжа по специальности «Управление гостиницами и ресторанами». А какую практику прошла она в своем отеле в Чикаго! Она знает все, что нужно. У нее не было должности с красивым названием – ну и пусть. Подумай: наши служащие уже приходят вовремя благодаря ей и делают все в десять раз лучше, чем раньше. Это же чудо! И гостиницу она уже изучила.

Льюк снова взглянул на Джози: лицо ее пылало, но в глазах появилась надежда.

Еще секунду он позволил себе оставаться при своем мнении. Выйдет ли из этого что-нибудь? Возможно ли, что она захочет остаться на ранчо навсегда?

В следующую секунду он на себя разозлился. Ведешь себя как тряпка, О'Делл, подумал он. У тебя размягчение души и мозга.

Она останется, да, но всего лишь на тот срок, за который я успею привязаться к ней еще больше, а потом – до свиданья. А в детстве ей так нравился лагерь, потому что она не успевала в нем разочароваться. «Любовь» к ранчо будет такой же: новизна кончится, и она умчится назад в город.

– Я очень благодарна вам за ваше заступничество, – сказала Джози, обращаясь к Консуэле, – но я уверена, что Льюк предпочтет человека с более солидной рекомендацией.

– Рекомендация, рекомендация, – проворчала Консуэла. – Все эти бумажки ничего не значат. Льюку нужен кто-то умеющий управлять гостиницей, и нужен прямо сейчас. Ему нужна ты. А тебе нужна работа, значит, все сходится.

Она наклонила голову в знак того, что дело решено, потом взялась за костыли.

– А теперь извините меня, я должна проверить, как накрыты столы для завтрака.

– Я проверю, – всполошилась Джози, – вам не нужно вставать.

Как только Джози выскочила из кухни, Консуэла повернулась к Льюку с лицом, изображающим: «Вот видишь? Она не подведет».

– Вижу, – ответил Льюк, – что меня достали.

– Что ты хочешь сказать?

Старая лиса Консуэла прекрасно его поняла, но Льюк знал ее столько лет, что было ясно: спорить бесполезно. Подавив вздох, он сел за стол напротив.

– Если ты наймешь Джози, – начала Консуэла, – это будет хорошо.

– Ничего хорошего. – На лице его появилась обычная гримаса.

– Какие у тебя возражения?

– Она городской житель, ничего не знает о скотофермах.

– При чем тут это? Ее дело гостиницы, а их она знает очень хорошо.

Снова Льюк прочесал волосы рукой, как граблями. Морщина на его лбу углубилась.

– Она знает теорию руководства. А как она будет справляться с ежедневными обязанностями?

– Пре-кра-сно, – уверенно сказала Консуэла.

– Сбежит, как только найдет работу получше.

– Ну и что? Хоть на какое-то время выручит нас. Нам главное вывернуться сейчас, пока у меня нога болит.

Глядя на лодыжку экономки, Льюк задумчиво тер подбородок. Она права, это ясно. Нет никакой причины, мешающей ему взять Джози хотя бы на время. Но почему так сжимается сердце при этой мысли?

Объяснение только одно: каких-нибудь пару часов назад он обнимал ее, спящую, сердце разрывалось от странных, неизведанных чувств, а голова шла кругом. Да черт возьми, стоит ему войти в помещение, где она находится, – и он чувствует себя так, словно ему дали под дых.