Лавейл Спенсер - Горькая сладость

— О, Бруки, смотри! — воскликнула Мэгги.

— Бельведер, — пояснила Алтая. — Выходит из самой большой спальни. Хотите войти и посмотреть?

Алтая была неглупой женщиной. Она провела их в дом через переднюю дверь, широкую переднюю веранду, пол которой оказался в лучшем состоянии, чем в задней; через резную дубовую дверь с витражом и такими же окнами; через просторный коридор с лестницей, при виде которой Мэгги пришла в такой восторг, что чуть не задохнулась.

Несмотря на запах плесени, сердце начало колотиться.

— Весь дом сделан из клена. Мистер Трокмортон заказывал его в Старджион-Бее.

— Мэгги, взгляни на это, — позвала Бруки.

Она открыла крошечную дверь, и комната наполнилась пылью, паутиной и громким скрипом проржавленного металла.

Алтия поспешно объяснила:

— Мистер Хардинг после смерти своей жены около двадцати лет прожил здесь в одиночестве и, боюсь, позволил помещению обветшать. Многие из комнат он просто запер. Однако любой, умеющий видеть, разглядит под слоем грязи качество.

На первом этаже расположились гостиная с небольшим камином и музыкальная комната. Через коридор находилась столовая, соединявшаяся с кухней через буфетную. Напротив буфетной была комната прислуги. Когда Алтия открыла туда дверь, между толстыми стопками старых газет, выглядевших так, будто в течение многих лет они неоднократно намокали и высыхали, поспешно пробежал и скрылся бурундук.

— Помещение желательно немного укрепить, — смущенно заметила Алтия и проследовала на кухню.

Кухня выглядела ужасно из-за облупившейся на стенах желчно-зеленой краски, что свидетельствовало о плохой прокладке труб. Раковина была более ржавой, чем старый океанский танкер, а шкафы, протянувшиеся на пять футов в длину, сделанные из досок, отпугивали тем же оттенком краски, что и стены. На двух длинных узких окнах висели рваные тюлевые занавески, которые по цвету напоминали зубы старой лошади. Окна были выкрашены в армейский зеленый цвет. Между окнами находилась разбитая дверь, ведущая в маленькую гниющую веранду, которую они мельком видели с улицы.

Вид кухни привел Мэгги в чувство.

— Миссис Мунн, я боюсь, что мы напрасно тратим ваше время. Это не совсем то, что я ищу.

Алтия пошла дальше, не теряя присутствия духа.

— Нужно все представить себе таким, каким оно могло бы быть, а не таким, каково есть. Я приношу свои извинения, но раз уж мы здесь, неплохо было бы взглянуть и на верхний этаж.

— Не вижу смысла.

— Да, давайте! — Бруки схватила Мэгги за руку, вынуждая согласиться.

Поднимаясь по лестнице следом за миссис Мунн, Мэгги ущипнула Бруки и прицедила сквозь зубы:

— Этот дом — просто развалина, и воняет он как дерьмо летучей мыши.

— Откуда ты знаешь, как воняет дерьмо летучей мыши?

— Я помню запах на чердаке у моей тетки Лил.

— Наверху пять спален, — сказала миссис Мунн. — Мистер Хардинг держал их все, кроме одной, запертыми.

Спальня, которой пользовался Хардинг, оказалась помещением бельведера. Мэгги вошла и растерялась. Ни отсыревшие обои, ни покрытый плесенью ковер, ни скопление изгрызенной мышами старомодной мебели не могли скрыть очарования комнаты. Из высоких окон с широкими наружными подоконниками открывался вид на озеро. Как заколдованная, Мэгги распахнула дверь и вышла наружу. Она прижалась коленями к деревянным перилам и посмотрела на запад, где солнце украсило поверхность Зеленой бухты. Внизу лежала заброшенная лужайка, прогнившая деревянная пристань наклонилась так, что одна ее половина находилась в воде, а другая — снаружи. Везде росли древние кружевные клены. Бельведер был изящным, но крепким: наверное, именно отсюда женщины когда-то высматривали пароходы, на которых их мужья возвращались домой.

Мэгги вдруг остро ощутила утрату своего мужа. Он никогда не пройдет по этой длинной лужайке, никогда не разделит с ней эту комнату, не сбежит шумно с той великолепной лестницы.

Но в то же самое время Мэгги уже знала наверняка, как знала и то, что много раз еще пожалеет о своем безрассудном поступке: она будет жить в доме Хардинга.

— Покажите мне остальные спальни, — распорядилась она, вернувшись.

На самом деле то, как выглядят спальни, не имело никакого значения. В каждой из них чувствовалось свое очарование, но все они меркли рядом с привлекательностью бельведера. Вернувшись с чердака, где опасения Мэгги подтвердились — она должна будет делить это помещение с сотней летучих мышей, она вошла в полюбившуюся комнату еще раз.

«Я вернулась домой», — подумала она безрассудно и содрогнулась.

Спускаясь следом за Алтией вниз по лестнице, Мэгги сказала:

— Я размещу в доме гостиницу типа «Ночлег и Завтрак». С этим могут возникнуть какие-нибудь проблемы?

Бруки с выпученными глазами и широко разинутым от удивления ртом схватила ее сзади и развернула.

— Ты серьезно? — прошептала она.

Мэгги приложила ладонь к животу и тихо сказала:

— Я внутри вся дрожу.

— «Ночлег и Завтрак»... — пробормотала Алтая, добравшись до нижнего этажа. — Не уверена. Мне нужно в этом убедиться.

— Еще я хотела бы осмотреть постройку с архитектурно-инженерной точки зрения, дабы удостовериться, что конструкция прочная. Здесь есть подвал?

— Поскольку здесь скальное основание, то подвал маленький.

Пожалуй, это помещение могла бы выбрать для себя испанская инквизиция, настолько оно было сырым и темным. Но здесь стояла печь, и Алтая утверждала, что она работает. Повторный осмотр кухонной стены и помещения для прислуги, которое с ней граничило, показал, что водопроводная система, несомненно, дала течь, а саноборудование верхнего этажа вот-вот провалится сквозь потолок. Пока Мэгги соображала, Бруки позвала ее из гостиной:

— Мэгги, иди сюда! Ты должна увидеть это!

Бруки стояла на четвереньках возле откинутого ветхого коврика. Она оттирала пол влажной салфеткой. Плюнула, опять потерла и воскликнула:

— О! Это паркет!

Эмоции вновь захлестнули Мэгги.

Стоя на четвереньках в купальных костюмах и пляжных жакетах, женщины обнаружили то, о чем Алтая и не догадывалась: пол маленькой гостиной был вымощен кленовыми рейками шириной в дюйм, уложенными в узор в виде птичьего гнезда. В центре комнаты они нашли идеальный квадрат, от которого рейки расходились к стенам, становясь длиннее и длиннее. Все это годами покрывалось коркой пыли и грязи.

— Черт! Представь, что он отчищен и обработан полиуретаном, — сказала Бруки. — Он будет светиться, как новая скрипка.

Мэгги не нужно было больше убеждать. Прежде чем уйти, она опять поднялась наверх, чтобы еще раз взглянуть на помещение бельведера.