Рут Валентайн - Седьмая заповедь

Надеялся? Странное слово в данных обстоятельствах. И к тому же это немедленное предложение замужества… Разве мужчина не должен всеми силами отбрыкиваться от такого рода западни? Но Уоррен настойчиво добивался правды, и еще до ее признания не сомневался, что ребенок именно от него.

Эвелин попыталась привести мысли в порядок и составить четкий план действий, но, не в силах отделаться от эмоций, так и не приняла решение. Добравшись до дома, Эвелин вытянулась на диване, решив раз и навсегда определить, что делать, но сразу же провалилась в сон и проснулась лишь ко времени новой встречи с Уорреном.

Пока агент водил их по зданию, Уоррен не обмолвился ни словом, но Эвелин инстинктивно чувствовала, что ему нравится здесь. Площадь и удобства были примерно такими же, как и в здании, что они осматривали утром, но тут в отделке дерево превалировало над пластиком, что придавало помещениям теплую приятную атмосферу. Эвелин не сомневалась, где бы она лично предпочла работать, и, по всей видимости, Уоррен пришел к такому же выводу, потому что, закончив осмотр, он сразу же договорился с агентом о договоре.

— Как раз то, что я искал! — радостно воскликнул Уоррен, в машине сбросив маску невозмутимости. — До чего повезло, что я успел перехватить приобретение, пока другая сторона все еще копается! — Он улыбнулся Эвелин. — И все благодаря тебе. Если бы ты не согласилась помочь, я бы в жизни не нашел ничего стоящего, и уж конечно не так быстро.

— За это ты мне и платишь, — прозаически заметила Эвелин.

Но возбужденный Уоррен не обратил внимания на ее интонацию и предложил:

— Давай отпразднуем удачу. Где тут поблизости можно поесть? О, знаю! Как насчет…

— Нет, спасибо, — перебила Эвелин. — Рада, что здание тебе понравилось.

— Праздновать в одиночестве как-то невесело.

— Так позвони подружке. Не сомневаюсь, у тебя их полно.

Выразительно вздохнув, Уоррен повернул ключ в замке зажигания.

— Но праздновать я хочу с тобой. И не спорь. Я не в том настроении.

Остановившись у китайского ресторанчика, он запер Эвелин в машине, чтобы не убежала, и через пять минут вернулся, нагруженный двумя пакетами со снедью. Эвелин принялась ворчать, что с ней обращаются черт знает как, но Уоррен безапелляционно остановил ее.

— Мы должны раз и навсегда разобраться в наших делах. Так что замолчи и прими как должное.

Когда они поднялись в квартиру Эвелин, Уоррен помог ей накрыть на стол и вообще вел себя по-хозяйски. За обедом он с воодушевлением делился планами расширения своего бизнеса, и Эвелин, слушая с возрастающим восхищением, даже не заметила, как разговор перешел на опасную для нее тему.

— Теперь давай обсудим наши дела.

— Нам нечего обсуждать, — ощетинилась она.

Но Уоррен, не обратив внимания на ее слова, встал и переместился на диван, явно предполагая, что она сядет рядом. Но Эвелин, памятуя, чем закончилось их последнее свидание, предпочла держаться на безопасном расстоянии.

Она исполнилась решимости отвергнуть любое предложение Уоррена и, нервничая, теребила в руках носовой платок, то и дело завязывая и развязывая уголки.

— Мне очень жаль, что мы оказались в таком положении, Эвелин. Это, конечно, была только моя ошибка.

— Нет. Мы виноваты в равной мере.

— В таком случае не кажется ли тебе, что мы должны вместе разобраться в этой проблеме?

— Нет! — Эвелин разозлилась, что так легко попалась в ловушку. — Это моя жизнь, и решение принимать я буду сама.

— Но ведь ты уже решила. — Уоррен сделал паузу, наблюдая, как она покраснела. — Только не надо снова втолковывать мне, что ты собираешься сделать аборт: если бы хотела, ты бы давно его сделала. Ты не признаешься самой себе, но ведь ты не в состоянии заставить себя убить ребенка. Ты не тот человек. Не так ли?

— Да, — еле слышно признала Эвелин.

— Значит… ты хочешь единолично воспитывать ребенка?

Она удивленно уставилась на него.

— Конечно. Я не собираюсь вынашивать его ради чьих-то радостей.

— Не самая лучшая причина на свете в пользу ребенка, но для начала сойдет, — расхохотался Уоррен. — Теперь, когда мы с этим разобрались, как насчет того, чтобы выйти за меня замуж?

— Нет, — с ходу отрезала Эвелин и забилась в угол кресла, с силой вцепившись в подлокотники.

— Почему же? Что ты теряешь?

— Для начала хотя бы свободу.

— Когда появится ребенок, ты так и так ее потеряешь, — напомнил он.

— Я тебя совсем не знаю.

— У нас куча времени, чтобы узнать.

— А если мы поймем, что не выносим друг друга — что тогда?

— Тогда по крайней мере будем считать, что ради ребенка приложили все усилия. Кроме того, у него будет отец, а не имя на клочке бумаги.

Эвелин взволнованно вскочила.

— Нет! Я отказываюсь даже говорить на эту тему! По таким причинам люди не женятся.

Уоррен тоже встал и подошел к ней.

— Мы сделали ошибку и теперь должны постараться исправить ее. Почему же нельзя считать это поводом?

Эвелин, словно обороняясь, прижала кулачки к груди. Во взгляде ее стояла глубокая печаль, когда она сказала:

— Нельзя. Ты сам знаешь, что нельзя. — И снова разозлившись, добавила: — И ты вовсе не такой. Узнав, что я беременна, ты должен был уносить ноги.

— Прошу прощения, что не оправдал твоих ожиданий, — с мрачной иронией бросил Уоррен.

Она смущенно помотала головой.

— Я не это имела в виду. О, наверное, я должна испытывать благодарность за твое великодушие: ты хочешь… сделать меня порядочной женщиной, — рассмеялась она с горечью. — Но в этом нет необходимости, ты мне не нужен!

— Может, тебе и нет, — скривился Уоррен. — А вот нашему ребенку наверняка понадоблюсь. Тебе не приходило в голову, что, может быть, и он мне нужен… да и ты? Или мои чувства ты сбрасываешь со счетов?

Неужели он в самом деле так думает? — изумилась Эвелин. Может, теперь, когда бизнес налажен, он хочет обзавестись семьей? И вместе с желанным ребенком взять и меня?

— Ты сможешь… сможешь посещать нас, — нерешительно сказала она.

— Ты считаешь это наилучшим вариантом?

Нервничая, Эвелин подошла к окну, за которым на реке качались огни судов. Оказавшись у нее за спиной, Уоррен обнял Эвелин за плечи и стал осторожно поглаживать их.

— Мы подходим друг другу. И оба это знаем. Помнишь, как нам было хорошо на яхте?

— Было ли? — с горечью переспросила она, вспоминая пробуждение.

— Мне — да. И я думал, что тебе тоже.

Она не ответила, борясь со слезами, и Уоррен развернул Эвелин лицом к себе. Сжав ее щеки ладонями, он нежно поцеловал ее глаза.