Кристин Григ - Любовь не игрушка
Нет, это не ее остров, и никогда им не будет! Но Мартин уже завладел ее ладонью, и потом, почему бы не совершить экскурсию?
– Пошли, – согласилась она и побрела рядом.
Мартин показал ей все, и видно было, что он страшно гордится островом. Старые амбары и пастбища, и белые пятнышки в долине – Мартин уверял, что это овцы, – и даже пушистые цыплята, что с писком вылетали из-под ног, – все это было для него важно и дорого. Наемные работники об этом знали и бесконечно уважали хозяина. Глэдис прочла это на их лицах.
Наконец, они сошли вниз по пологому склону к небольшой рощице. Морские ветры придали деревьям необычную форму.
– Это сердце Стервика, – тихо проговорил Фагерст.
– Липы? Ты сам их посадил?
– Нет, – улыбнулся Мартин. – Деревьям уже много лет. Я только забочусь о них, хотя, должен признать, для того чтобы восстановить рощу, потребовались годы. Пока я не откупил эти земли, здесь царило настоящее запустение.
– Так это не фамильная усадьба?
– Ты полагаешь, я унаследовал и дом и остров? – Мартин рассмеялся, словно услышал удачную шутку. – Честное слово, нет. – В следующую секунду губы его дрогнули, он засунул руки в карманы, но глаз не отвел. – От родителей ко мне перешло только имя, да и то сомнительное. Я ведь сейчас ношу не свою фамилию.
– Прости, – смутилась Глэдис. – Я не хотела лезть не в свое дело.
– Не надо извиняться. Ты имеешь право знать обо мне все. – Мой отец был моряком. Мать забеременела, и он женился на ней только потому, что она угрожала заявить в полицию и наплести про изнасилование. Он ушел из дома, как только я родился.
– Бедная женщина!
– Прибереги жалость для более достойного! – Мартин зашагал вперед, и Глэдис чуть ли не побежала рядом, стараясь не отстать. Низкая каменная стена обозначила край утеса, бурой полосой выделяясь на фоне моря. – Сомневаюсь, что все произошло именно так, как она описывала… Она была проституткой в приморской таверне. – Голос Мартина звучал холодно и безразлично. Прислонившись к стене, он сосредоточенно глядел на воду. – Она сама проболталась, когда надралась в стельку.
– Ох, Мартин, мне так жаль…
– Почему? Такова жизнь, и я рассказываю об этом не затем, чтобы меня пожалели. Просто ты должна знать о муже все, даже самое худшее.
– И самое лучшее тоже! – Глэдис глубоко вздохнула и нашла в себе силы облечь в слова сокровенную мысль: – Твое решение насчет ребенка… нашего ребенка… Не всякий бы так поступил!
– Однако тебе оно не пришлось по душе.
– Я не очень люблю, когда решают за меня.
Мартин улыбнулся краем губ.
– По-твоему, я тиран и деспот?
Глэдис рассмеялась.
– И почему мне кажется, что я не первая, кто пришел к этому сногсшибательному выводу?
– А, понимаю. Ты и Якоб объедините усилия, чтобы научить меня смирению!
– Тебя? Смирению? – Глэдис возвела глаза к небу. – Может, старик и чародей, да вот только я колдовать не умею. А кстати, кто он такой? У меня такое ощущение, что Якоб не просто наемный слуга.
Мартин улыбнулся.
– Как назвать человека, который спас не только твою жизнь, но и душу? – Он поймал прядь золотисто-каштановых волос и рассеянно принялся наматывать ее на палец. – Якоб подобрал меня на стокгольмской улице. Мне было десять, и я уже два года перебивался самостоятельно.
– Но что сталось с твоей матерью?
Фагерст как бы беззаботно пожал плечами.
– Однажды утром я проснулся, а ее нет. Она оставила мне записку и немного денег… Пустяки. Я уже давно жил своим умом.
– Что? – тихо переспросила Глэдис, представляя, каково это для восьмилетнего малыша – открыть по утру глаза и узнать, что он один в целом свете!
– О, это несложно! Я был ловким пройдохой. На рынке всегда можно свистнуть горстку фруктов или пару картофелин, а смышленому парнишке ничего не стоит выманить у туристов монету-другую. – Мартин поморщился. – К десяти годам я стал опытным карманником. Но в один прекрасный день в мою жизнь вошел Якоб.
– Ты попытался его обворовать, а он поймал тебя с поличным?
Мартин кивнул.
– Уже тогда он казался не моложе Ноя, но хватка у него была железная. Якоб предложил мне выбор: либо он сдает меня в полицию, либо я иду с ним. Я пошел с ним.
– Но ведь у тебя была сестра… Алек – твой племянник, верно?
– Да, его мать и я именно так и воспринимали друг друга. Мы росли как брат и сестра, но, по чести говоря, мы не в родстве. Видишь ли, Якоб привез меня сюда, на Стервик, где он жил. Когда мне исполнилось четырнадцать, на остров приехала молодая супружеская пара – американцы шведского происхождения по фамилии Фагерст. И Якоб вбил себе в голову, что я непременно должен получить образование, а поскольку я немного освоил английский в Стокгольме, обхаживая туристов, он убедил американцев взять меня в Штаты.
– И они согласились?
– Они были добрые люди, а Якоб сыграл на их патриотизме. Они увезли меня к себе домой в Лос-Анджелес и отдали в школу. Я прилежно учился, получил стипендию, окончил университет. – Мартин пожал плечами. – Словом, повезло. Ну вот, у этой пары долго не было детей, потом вдруг родился Александр. Мне тогда исполнилось уже двадцать. Так что я к нему относился как к племяннику. Спустя несколько лет Фагерсты погибли в автокатастрофе. Я к тому времени уже кое-что из себя представлял, и мне разрешили оформить опекунство над Алеком. И вот я думаю, если бы Якоб оставил меня на улице, я не ворвался бы в твою жизнь и не разрушил ее…
– Знаю… – прозвучало еле слышно.
Мартин обнял ладонями лицо жены. Длинные густые ресницы скрыли выражение глаз, но он видел, как неистово забилась голубая жилка на виске.
– Дорогая моя, – прошептал он. – Я сделаю все, чтобы ты была счастлива. Только скажи, что у тебя на сердце.
Ложь – хорошая самозащита, но как лгать мужчине, который только что обнажил перед нею душу?
– Я… я не могу, – пролепетала Глэдис. – Я сама не знаю, что у меня на сердце. Знаю только одно: когда я с тобой, я чувствую… чувствую…
Он приник к ее губам. Какое-то мгновение она еще сопротивлялась, затем еле слышно произнесла имя мужа, обвила руками его шею и поцеловала в ответ.
11
Поцелуй лишил Мартина последних остатков самообладания. Сжимая жену в объятиях на овеянном ветрами утесе над морем, он дал себе клятву: эту женщину он никогда не отпустит.
– Скажи… скажи, чего ты хочешь?
– Люби меня, – выдохнула Глэдис, и Мартин подхватил ее на руки и понес к каменной сторожевой башне, что возвышалась над стеной.
Древняя башня напоминала о далеком прошлом. Сотни лет назад здесь расхаживали часовые, охраняя остров от пиратов.
Осторожно укладывая жену на пол, устланный чистым, благоуханным сеном, Мартин знал: в сегодняшней битве не будет ни победителя, ни побежденного.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});