Эмили Джордж - Потому что люблю

— У меня очень большой дом рядом с парком, — продолжал настаивать на своем Дэвид. — Одну из комнат можно переоборудовать под детскую для Клэр, а вокруг дома разбит замечательный сад, в котором она будет играть, когда подрастет.

— Нет! — упрямо заявила Джо.

— Почему?

— Потому что я не нуждаюсь в благотворительности! Спасибо! — Она сказала это резко, почти грубо, хотя изначально не собиралась с ним ссориться.

— Какая тут благотворительность! Что за глупости! — возмутился Дэвид. — Или ты забыла, что Клэр — моя племянница.

— Не забыла. Но это не дает тебе права вмешиваться в нашу жизнь.

Они говорили громко, так, что люди за соседними столиками стали обращать на них внимание.

— Я и не хочу вмешиваться, — продолжил Дэвид, понизив голос. — У меня есть определенные обязательства перед девочкой.

— Ничего подобного. К тебе все это не имеет никакого отношения. Это дело мое и Патрика.

— Но Патрика нет. И я не могу позволить тебе подвергать ребенка риску. Подумать только — поселить хрупкое создание в лачуге, абсолютно неприспособленной для того, чтобы в ней можно было жить с младенцем! И ради чего? Чтобы сохранить свою собственную независимость? Все, хватит, ты уже один раз проявила самостоятельность.

Джо смотрела на него, и слезы текли по ее щекам. Все сказанное Дэвидом было правдой, жестокой правдой. Если бы она не поехала к Анджеле, то избавила бы и себя, и ребенка от страданий. Правда, врач сказала, что причиной преждевременных родов, возможно, и не стало ее «приключение» на зимней дороге. Все, мол, могло случиться и при полном соблюдении осторожности, но Джо не очень-то в это поверила.

Ей пришлось признать, что выбора не было. У нее на руках находился младенец, заботиться о котором было ее первейшей обязанностью, а о гордости следовало забыть.

Дом оказался настоящим особняком, из окон которого открывался замечательный вид на реку.

Джо бродила по комнате, обставленной весьма элегантно — глубокие кресла, мягкий диванчик, большая кровать в алькове, на полу пушистый ковер. Все было очень уютное и удобное, но для нее пока такое чужое...

Но она здесь ради Клэр, об этом нужно помнить и не поддаваться тоске. Джо погладила дочку, которую держала на руках, по головке, чуть сильнее прижала к себе. Девочка с недавнего времени стала «пробовать голос». Она частенько пронзительно кричала, и если бы Джо не знала, что это вполне нормально, то ужасно бы путалась. Успокоить Клэр можно было, только взяв на руки, при этом Джо заворачивала ее в свою шаль, наброшенную на плечи. Глянув на себя в зеркало в первый раз, она усмехнулась — просто кенгуру со своим детенышем! Но девочка так согревалась и умолкала...

Мысли Джо прервал звонок, раздавшийся внизу у входной двери. Это пришла мать Дэвида посмотреть на внучку. Джо в буквальном смысле оробела — как вести себя с ней? Чего от нее ожидать? Помнится, Дэвид говорил, что мать боготворила Патрика, поэтому будет обожать Клэр. Но это не означало, что она хорошо отнесется к Джо, учитывая все обстоятельства...

В комнату влетела шустрая пожилая женщина. Радостно улыбаясь, она кивнула Джо, но все ее внимание было приковано к младенцу. Тряхнув седыми кудряшками, она всплеснула руками:

— Ах, ты, моя птичка! Ну, давай познакомимся с бабушкой.

В дверях появился Дэвид. Он ободряюще подмигнул Джо и положил руки на плечи матери.

— Привет, мам, — сказал он.

Та повернулась к нему, встала на цыпочки, чтобы чмокнуть его в щеку.

— Мама, позволь представить тебе... — начал, было Дэвид, но женщина не слушала его.

Она бросилась обнимать Джо:

— О, моя дорогая! Ты не представляешь, как я счастлива тебя видеть! Я бы приехала прямо в Ярмут, но Дэвид сказал, что не стоит тебя беспокоить.

Джо улыбнулась, плохо соображая, что сказать.

— Здравствуйте... миссис Пойндекстер, — проговорила она, запинаясь.

— О, пожалуйста, называй меня просто Кэтрин, зачем эти церемонии. Я так давно мечтала о внуках, но мне уже казалось, что оба мои сына не оправдают моих надежд в этом смысле, — тараторила она. Потом перевела дыхание и попросила: — А можно мне рассмотреть ее?

— Конечно.

Джо распахнула шаль и осторожно переложила спящую девочку на руки бабушки.

— Она может расплакаться, — предупредила Джо.

Но, к ее удивлению, Клэр, открывшая голубые сонные глазки, уставилась на склонившуюся над ней Кэтрин и вдруг улыбнулась.

— О, какая прелестная крошка! — в восторге проговорила пожилая женщина и прижалась щекой к детской головке, потом погладила пальцем по крошечному кулачку. — Я твоя бабушка.

— Не лучше ли нам всем перейти в гостиную? — предложил Дэвид.

— Да-да, конечно, — согласилась Кэтрин. — Саймон, — обратилась она к шоферу, который сопровождал ее, а теперь стоял в дверях, нагруженный пакетами и коробками разных размеров. — Я же, старая растяпа, совсем забыла о тебе. Не отнесешь ли все это теперь в гостиную? Пожалуйста, не сердись на меня, — обратилась она к Джо, — я столько всего накупила!

Преданный Саймон, который отнюдь не считал свою хозяйку старой растяпой, послушно кивнул, дождался, когда она поравняется с ним, и посмотрел на девочку.

— Ах, какая милая крошка! И так похожа на своего папу, — заметил он, расплывшись в улыбке.

— Ты находишь? — растроганно переспросила Кэтрин, в глазах которой заблестели слезы. — Так приятно, она будет мне напоминать бедного Патрика.

Джо, наблюдая эту сцену, невольно расчувствовалась оттого, что ее дитя было окружено такой заботой и любовью. Но последняя реплика Кэтрин нагнала на нее грусть. Она все же попыталась улыбаться, однако улыбка получилась довольно печальной. Мать Дэвида, взглянувшая на нее, истолковала это по-своему.

— О, дорогая, прости, — проговорила она. — Я вовсе не хотела задеть твои чувства. Воспоминания пока так тяжелы, уж мне это известно. И ты была одна... Если бы я знала, мы могли бы утешить и поддержать друг друга.

Господи! — в отчаянии подумала Джо. Кэтрин решила, что я была влюблена в Патрика! Но не объяснять же ей, что она заблуждается? Это расстроит ее, она станет переживать еще больше... Нет, лучше пока все оставить как есть.

В гостиной Кэтрин села на диван. Клэр спокойно лежала на руках у бабушки, которая сюсюкала с ней, прищелкивала языком, щекотала животик. Джо вдруг почувствовала, что ревнует. До сих пор только она одна могла успокоить свое дитя, а теперь появилась посторонняя женщина, которой это удается, чуть ли не лучше, чем родной матери.

— Почему бы тебе не распаковать подарки? — предложил Дэвид, а сам прошел к огромному кожаному креслу у камина, очевидно, своему любимому, и уселся в него, вытянув ноги.