Джилл Гарриетт - Сети любви

– Вот я и говорю, – ответила Анжелина так, чтобы Нил понял, что Деми что-то объясняет. – Но он предложил поехать на один день в воскресенье. Ты как?

– Ну, подруга, ты даешь! – засмеялась Деми. – За двумя зайцами…

– Да, я понимаю, – задумчиво ответила Анжелина, поглядывая на Нила, который крутил в руках карандаш и отчаянно делал вид, что не прислушивается к разговору. – Но, может быть, ты все-таки выкроишь время?

– Если тебе не кажется это довольно странным, то поехали. Дел у меня никаких нет. Но тебе не придется потом решать еще более сложные проблемы?

– Отлично, Деми, – как бы обрадовалась Анжелина. – Тогда приходи ко мне в субботу вечером, когда освободишься, а Нил заедет за нами утром. Так мы сэкономим время, да и тебе не придется вставать слишком рано.

– Заманчиво! К тому же у нас будет возможность обсудить твою «работу»…

– Ладно, пока. – Анжелина не стала комментировать последнее замечание подруги. – Считаю, что мы договорились.

– Пока. И советую больше не менять решений, иначе даже моему ангельскому терпению придет конец.

Анжелина положила трубку и посмотрела на Нила. Тот не мог скрыть радость. Он помахал ей рукой и пошел к себе, чтобы договориться с родителями.

Ну что ж, подумала Анжелина, сама нагородила кучу проблем, значит, придется как-нибудь разбираться. Никогда еще ее личная жизнь не была такой бурной.

Утро субботы было потрачено на то, чтобы выбрать подходящую к случаю одежду. То, что Анжелина приготовила с вечера, показалось ей совершенно неподходящим. Она несколько раз меняла наряды, но не могла найти середину между откровенно женственными и легкомысленными, с одной стороны, и строго деловыми и холодными – с другой. К тому же он во всех этих вещах ее уже видел. А Анжелине хотелось, чтобы Патрик ее запомнил, вернее не ее, а этот день. Как любая женщина она была уверена, что мужчины запоминают одежду. И если бы кто-нибудь объяснил ей, что они ощущают это на уровне «что-то такое зелененькое», делая при этом ошибку, потому что было фиолетовое, она бы ни за что не поверила. Она хотела дать ему понять, что для нее это не просто встреча в офисе, а что-то более значительное и интимное, но никак не могла принять решение.

В конце концов, совершенно измучившись и поняв, что до момента выхода из дома осталось не многим более получаса, Анжелина остановилась на самом простом варианте. Она надела узкую вельветовую мини-юбку цвета топленого молока, шоколадный тонкий пуловер, который подчеркивал грудь, и повязала на шею маленький шелковый платочек от Гуччи с золотыми искрами. К этому платку у нее были изумительные туфли из мягкой кожи, без каблуков, украшенные таким же золотым орнаментом. Она покрутилась перед зеркалом и осталась довольна результатом: стройная, тоненькая, деловая и очень женственная. Она не знала, какие ему нравятся женщины, но себе она определенно сейчас нравилась.

Из-за того что она так долго вертелась перед зеркалом, в офис Анжелина попала после Патрика. Но взгляд, который он кинул на нее, вознаградил ее за все муки. Мало того что это был тот самый вожделенный мужской взгляд, но в нем еще читалось удивление и поощрение. Значит, ему нравятся элегантные женщины, подумала Анжелина, хваля себя за находчивость.

– Простите, я немного опоздала, – сказала она, переводя дыхание.

– Здравствуйте, Анжелина, – ответил он. – Это я должен просить прощения за то, что не дал вам сегодня понежиться в постели. Я приготовлю кофе, не возражаете?

– С удовольствием, – улыбнулась Анжелина. – А я пока разложу бумаги. Я не стала вчера ничего готовить, потому что…

– Вы думали, что я могу отменить встречу, – догадался Патрик.

– Да, – кивнула Анжелина, хотя он ошибся.

Она не стала готовить ничего для работы, потому что не хотела, чтобы кто-нибудь об этом догадался. Если даже Карла знает об этом, то она не увидела, с каким рвением Анжелина готовится к встрече. А Нилу вообще знать не нужно. Всех остальных, честно говоря, это не волновало. Интересно, как бы Патрик отнесся к правде. Посмеялся бы над ней?

Патрик принес чашки и поставил перед Анжелиной. Господи, приятно-то как! В любой другой день она бы всем подавала кофе…

– Вкусно! – сказала она, отхлебнув глоток.

– Вкусно, когда я его варю по-настоящему, а не засыпаю в кофеварку, – пожал плечами Патрик. – Я добавляю туда соль и корицу. А еще я умею готовить настоящий глинтвейн. Вы любите глинтвейн?

– Не знаю, никогда не пробовала, – ответила Анжелина, удивляясь странной теме разговора.

– Я все время не учитываю, что вы моложе меня на десять лет и не учились в университете. Готовить глинтвейн – это одна из забав. Горячее вино со специями, если влить его в молодой растущий организм в достаточном количестве, просветляет ум и толкает к подвигам.

– И какие же подвиги вы совершали?

– Достаточно, чтобы было чем гордиться на склоне лет и от чего предостерегать внуков, – засмеялся Патрик. – Когда-нибудь расскажу. Когда буду угощать вас глинтвейном. У меня было первое место по этому виду спорта.

Если он обещает угостить меня глинтвейном, значит, он уверен, что наши отношения продолжатся… У Анжелины чесался язык, чтобы спросить Патрика о той истории с девушкой, к тому же он сам начал разговор о студенческой жизни. Но она сдержалась: день только начинался, зачем портить его серьезными разговорами. Она молчала, не зная что бы еще сказать.

Но Патрик тоже замолчал. Они пили кофе и старательно избегали смотреть друг на друга. Тишина становилась звенящей и плотной. Анжелине мучительно хотелось рассматривать его лицо, которое она не видела столько дней, но она не решалась поднять глаза, потому что он сможет понять по ним ее истинное состояние. Ей стало тяжело дышать. Сердце бухало где-то в животе, мышцы стали напряженными и одновременно мягкими как масло. Если бы он дотронулся до нее сейчас, то она превратилась бы в лужицу под его руками. Язык прилип к гортани, и даже кофе не помогал, а только больше сушил рот. Если он сейчас же не скажет что-нибудь, она застонет от неутоленного желания, а потом умрет со стыда.

– Анжелина… – Голос его сорвался, но он прокашлялся и продолжил: – Мы много должны сегодня сделать. Вы готовы работать?

Готова! Конечно нет! Все те глупости о том, что это счастье, когда мужчина видит в тебе личность, пронеслись у нее в голове. Какая личность, если ей хочется сейчас только одного – чтобы он просто дотронулся до ее руки, волос, губ… Пусть считает ее кем угодно, только бы слышать его дыхание возле шеи, его голос, шепчущий всякую нежную бессмыслицу…

– Почему вы молчите? – спросил он. – Вам нехорошо. Может быть, перейдем в другой кабинет, здесь душновато…