Диана Гамильтон - Преступная связь

— Значит, я достаточно хороша, чтобы спать со мной, но не гожусь в матери вашим детям? Ведь именно это вы хотели сказать? — Она повысила голос: — Я вполне способна подарить вам наследника — целый выводок наследников, если вы этого хотите. Так в чем же дело?

— Бесс, сага… — Его глаза потемнели от боли, на миг выдавая бурю старательно сдерживаемых чувств. — Я не сомневаюсь в твоей способности произвести на свет потомство. Но ты нуждаешься в большем — и заслуживаешь этого. Неужели ты согласна провести жизнь, зная, что на тебе женились только ради детей, уподобив тебя племенной кобыле? Подумай сама.

Его слова причиняли невероятную боль, но голос был мучительно-мягким.

— А теперь я поищу что-нибудь поесть, пока ты как следует подумаешь. И еще, Бесс… — Он помедлил, уже собираясь уйти в дом. — Не торопись. Разберись в своих желаниях до конца.

Она бессильно откинулась на мягкие подушки, ощущая пульсирующую боль в висках.

Бесс знала свои желания. Она хотела его. Его любви. Навсегда. Но оказалось, что не стоит надеяться заслужить эту любовь. Он был откровенен и прям с ней — но представлял ли он, как ранит эта откровенность?

Бесс лихорадочно размышляла, сумеет ли она сбежать — немедленно, пока она еще в здравом рассудке, — или все-таки ей надо остаться, примириться с неизбежным, подчиниться его мучительной власти?

Она беспокойно ерзала в шезлонге, солнце обжигало кожу сквозь тонкую ткань костюма. Она словно шла по минному полю; неважно, примет она предложение Льюка или нет, — последствия будут катастрофическими.

Можно перебраться к нему, любить его — и каждое утро просыпаться, опасаясь, что именно сегодня он заявит, что между ними все кончено. Что он счел время подходящим для брака с какой-нибудь аристократкой, не видящей ничего неприемлемого в супружестве исключительно ради сохранения династии и рождения наследников.

Если же она сейчас уйдет, то до конца жизни будет с сожалением вспоминать о нем…

Беда в том, что рядом с Льюком Бесс становилась беззащитной. Ей приходилось бороться с ним и с собой, а сил для борьбы не оставалось.

Бесс сжала губы. Она должна найти оружие, чтобы продолжать борьбу. Она просто обязана сделать это.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

— И сколько же будет продолжаться наша связь?

Резкость Бесс проявилась не только в тоне, но и в том, как она распрямила спину, надеясь, что этого оружия хватит для борьбы с непреодолимым искушением. Она проследила, как Льюк ставит на стол тяжелый поднос, и холодно продолжала:

— Будет гораздо удобнее, если я заранее узнаю, на какое время могу рассчитывать. На месяц? На год?

Бесс не сдерживала саркастическую нотку, не собиралась осторожничать. Она не привыкла к подобным предложениям. А сознание того, что Льюк завязывает отношения между ними так расчетливо, уже заранее приняв решение разорвать их, когда сочтет нужным, вызвало у нее отвращение.

Она жаждала любви Льюка, но это было невозможно. Неужели он вообще не способен любить? Или же считает ее достойной только увлечения?

Лишь слегка приподняв бровь на невозмутимом и привлекательном лице, Льюк устроился на другом шезлонге, ясно давая Бесс понять, что считает ее вопрос бестактным.

Это плохо, решила Бесс, наблюдая за движениями холеных рук Льюка и чувствуя, что у нее путаются мысли. Он молча придвинулся к столу и принялся перекладывать тонкие, как бумага, ломтики холодного жареного фазана и острый салат на тарелку китайского фарфора.

Больше всего Бесс тревожило то, как бесповоротно изменила ее любовь к этому человеку. Если бы кто-нибудь прежде сделал ей подобное предложение, Бесс покраснела бы до корней благопристойно зачесанных назад волос и отвесила бы негодяю пощечину со всей силой возмущенной девственности и твердых принципов.

А теперь она, по сути дела, обсуждала его предложение — по крайней мере пыталась, поскольку Льюк пока не произнес ни слова.

По-прежнему молча он протянул Бесс тарелку и большую льняную салфетку, чтобы расстелить на коленях. Внезапно помрачнев, он наконец произнес:

— К чему такие сложности, Бесс? Почему бы тебе не успокоиться? Сначала поешь, а затем мы обсудим наше будущее — если, конечно, для нас оно станет общим.

Только теперь. Бесс заметила, что он принес шампанское во льду. Со сжавшимся сердцем она наблюдала, как Льюк аккуратно сдирает фольгу с горлышка бутылки.

Сложности? Разве она не имеет на них права? Не каждый день мужчина, которого она любит, предлагает ей стать сожительницей! Одной рукой открывает перед ней врата рая, заявляя, что другой она будет изгнана оттуда!

Мужчина, которого она любит… Вот в чем истинная сложность. Бесс поставила тарелку на стол, понимая, что не сумеет проглотить ни крошки. Стальные клещи, охватившие сердце, сжимались с каждой секундой, грозя задушить ее.

Если она любит его до безумия, тогда почему не хватается за первую же возможность жить с ним вместе? Ей вполне по силам сделать все, чтобы стать ему необходимой, разве не так? Она способна незаметно завладеть его сердцем, научить любить ее — словом, добиться, чтобы он не смог без нее жить.

Следовательно, можно принять это предложение как чудесный шанс, один из тех, что представляются раз в жизни. Как вызов. Почему бы и нет?..

Бесс заметила опасность как раз вовремя и обуздала суматоху своего воображения, помешав себе погрузиться в фантазии, которые мысленно сама создавала.

— Будущее? Каким же будет наше будущее? Об этом я и спрашиваю. — Она скомкала салфетку и швырнула ее на стол. Салфетка приземлилась на тарелку с нетронутой едой. — Обсудим это сейчас же. Какой смысл медлить?

Зачем затягивать агонию, не зная, что он задумал? Предвидит ли он, что плотское влечение к ней затянется дольше чем на несколько месяцев? Бесс не могла предсказать это даже с помощью записи ходов, о которой рассказывал ей Марк. Как давно это было! И вместе с тем прошло всего несколько недель. Как быстро совершились в ней изменения! С

Льюк молча протянул ей бокал шампанского и откинулся на спинку шезлонга, поставив на стол свою тарелку, которая также осталась нетронутой. Значит, он тоже потерял аппетит. Может, потому, что она предпочла усложнить дело? Потому, что не сразу сорвалась с места, не побежала укладывать вещи, чтобы немедленно перебраться к нему?

— К чему такая враждебность, Бесс? — Стальные глаза Льюка прищурились, пристально вглядываясь в ее лицо и ожидая ответа. — Нервничаешь?

Нет, она не нервничала — она пребывала в агонии. Речь шла о ее будущем счастье, которое Льюк держал в своих холодных, небрежных руках. Внезапно на лбу Бесс выступил пот. Не задумываясь, она одним глотком выпила шампанское и зажала между пальцами тонкую ножку бокала.