Мишель Рид - Непримиримые влюбленные

– Почему бы нет? – настаивал он. – Ты хорошо училась, и ты не единственная, кто продолжает образование после перерыва в несколько лет. Почему нет, Мэдлин? – напирал он. – Тебе никто не мешает.

Никто, согласилась она и отвернулась, чтобы отец не видел ее унылого лица. Она стала думать о Доме. Она беззащитна перед ним, и всякая мысль о том, чтобы остаться в Англии, казалась абсурдной.

– Я подумаю, – сказала она, чтобы успокоить отца. – После свадьбы подумаю.

– Мэдди, дорогая… – Только сейчас Мэдлин заметила, что отец стоит рядом. – Это все Доминик Стентон? – осторожно спросил он.

Глаза ее наполнились слезами, она заморгала, не в силах ответить решительным «нет».

– Мы были так рады, когда вы решили пожениться. – Гилберн вздохнул. – Я понимаю, мы заслуживаем упрека за то, что торопили вас. Луиза предупреждала меня и всех, что нужно оставить тебя в покое и дать время проверить свои чувства. Но мы – Джеймс Стентон и я, – мы… мы…

– Папа! – Мэдлин обернулась и закрыла ему рот рукой. В глазах ее стояли слезы. – Пожалуйста, не надо, – прошептала она, – я тебя очень люблю, но, пожалуйста, не надо.

Гилберн вздохнул и крепко обнял ее.

– Иди погуляй, – предложил он. – Тебе станет легче.

Она надевала дубленку, когда в кабинете зазвонил телефон. Она услышала голос отца и уже выходила, когда он выглянул в холл.

– Ох! – Отец был смущен, почти разочарован, что она еще не ушла. – Это тебя Доминик, – недовольно сказал он, откашлялся, немного помедлил и ушел в комнату Луизы. Мэдлин безучастно посмотрела ему вслед.

С трудом передвигая ноги, она вошла в кабинет и закрыла дверь. Снятая трубка лежала на столе.

Это Дом – вот и все, о чем она могла думать, глядя на трубку. Дом звонит и хочет поговорить с ней.

Дрожащей рукой она поднесла трубку к уху, тихо сказала:

– Хелло? – и закрыла глаза, ожидая, когда раздастся его обольстительный голос.

Трубка молчала, словно он уже раздумал говорить с ней. Сердце глухо билось о ребра.

– Доминик? – шепнула Мэдлин и больно закусила губу. Она не будет умолять его не вешать трубку.

Господи, как это ужасно, думала она. Ее всю трясло, даже колени дрожали и прерывалось дыхание.

– Я хочу тебя видеть, – сказал Доминик. По его тону она поняла, как трудно ему было решиться позвонить. – Я уезжал, – добавил он торопливо, – и вернулся час назад. Иначе я бы давно позвонил. Можешь встретиться со мной сегодня днем?

– Я… я собралась уходить, – сказала Мэдлин первое, что пришло в голову. Услышав его голос, она почувствовала такое облегчение, что закружилась голова.

– Линберг уехал в Бостон, – заметил Доминик, словно Перри был единственным, ради кого она могла выйти из дома.

– Разве я тебе не говорила? – Мэдлин ничего не понимала.

– Он вернется?

– Я… Ну… – Мэдлин нахмурилась, считая вопрос неуместным. – До свадьбы Нины не вернется, – все-таки ответила она и добавила: – Не понимаю, какое отношение поездки Перри имеют…

– Они ко всему имеют отношение, – прервал ее Доминик. – У меня есть кое-что для тебя, я ведь обещал. Встретишься со мной, Мэдлин?

Что-то, что он обещал ей? Ради всего святого, что это может быть?

– Где? – спросила она и закрыла глаза в надежде, что не услышит голоса Перри: «Стоило ему поманить тебя пальцем». Он был прав.

– Ты собиралась куда-то по делу?

– Только погулять, – сказала она. – Хотела посмотреть на дом Кортни. Отец сказал, что его реставрируют. Хотелось в последний раз взглянуть на него, потом его не узнаешь.

Наступило молчание. Потом Доминик тихо сказал:

– Наверное, еще рано рвать дикие яблоки?

Мэдлин улыбнулась. Когда она была молоденькой девчонкой, для нее не было большего удовольствия, чем тайно проникнуть во фруктовый сад майора, старый и запущенный, и набрать яблок. Привлекали ее, конечно, не яблоки, а волнующая возможность попасться на глаза старику, который непременно будет угрожать заряженным ружьем. Само собой, он никогда не стрелял из него, но в те дни Мэдлин верила, что старик может выстрелить.

– А ты, конечно, никогда не был молодым, – поддразнила она Доминика.

– Когда-то был, – со вздохом признался он. – Много-много лет назад я был молод, но темноволосая колдунья с завораживающим взглядом околдовала меня злыми чарами и превратила в старика.

Улыбка ширилась на ее лице, смягчая напряжение.

– Не знаешь, кто купил дом?

– Ничего не слышал. Ты поедешь верхом или на машине?

– Пойду пешком, – сообщила она с некоторым вызовом, понимая, что тем самым сказала о своем настроении больше, чем ей хотелось. Апрель был как апрель: дули холодные северные ветры, которые приносили дожди, небо было закрыто облаками. Дом мог бы понять: раз уж она решила прогуляться пешком, значит, она не готова к неожиданностям.

– Встретимся примерно через час, – сказал Доминик и положил трубку.

Мэдлин тупо смотрела на телефон, удивляясь, что • согласилась встретиться с ним. Она же знала, что встреча принесет ей только страдания. Но взглянула в зеркало, висевшее над мраморной каминной полкой, и все поняла. На лице все было написано. Оно сияло. Глаза блестели, губы складывались в непроизвольную улыбку, впервые за эту неделю она была счастлива. Она встретится с ним, потому что это единственный человек на свете, который заставит ее почувствовать себя живой и счастливой.

Когда она вышла на подъездную дорогу, ведущую к дому Кортни, машины Доминика не было. Она помедлила, разглядывая обсаженную деревьями дорогу, в конце которой стоял дом. Хотя многое уже было сделано, дом все равно выглядел обветшалым. Кровлю полностью заменили, черно-белые балки по фасаду не казались такими дряхлыми, грязные желтые пятна на них исчезли. Аккуратная кирпичная кладка бросалась в глаза. Высокие дымовые трубы выпрямились, Мэдлин пришлось наклонить голову набок, чтобы увидеть их такими, какими она их помнила.

Внезапно подул ветер, волосы закрыли лицо; чтобы убрать их, она вынула руку из кармана куртки, не отрывая глаз от ромбовидных окон в свинцовой оплетке на первом этаже. Вдруг ей показалось, что в одном из окон мелькнуло чье-то лицо. Но никого не было. Может быть, дом заколдован? Мэдлин снова пробежала взглядом по окнам и усмехнулась. Можно подумать, ей нравится делать трагедию из любого пустяка.

Ни одно уважающее себя привидение не захочет обитать в доме, который находится в таком состоянии!

Она пошла по дороге, с каким-то глубоким внутренним удовольствием разглядывая маленькие окна с толстыми деревянными перемычками вверху и внизу. Переднее крыльцо блестело, заново покрашенное в черный цвет. Высокий, крытый шифером козырек был покатым, как и крыша дома. По-видимому, в доме никого не было, хотя все признаки ведущихся работ были налицо, на дороге стояла различная техника. А на некоторых окнах висели шторы. Кто бы его ни купил, дом, видимо, скоро станет обитаемым.