Энни Уэст - В шатре бедуина
Голос Амира отозвался у нее в ушах эхом разочарования.
— Даже одежду на замену той, что у тебя отобрали, ты взяла не всю, а только часть. Большую часть ты отослала обратно.
Кэсси вздрогнула. Неужели Амира задели ее постоянные отказы?
— Я не хотела тебя обидеть.
Амир кивнул, и выражение его лица смягчилось.
— Я и не обижаюсь. — Он погладил ее по щеке. — Наденешь его для меня? Это сделало бы меня счастливым.
— Он просто великолепен. — Кэсси улыбнулась, вознамерившись изгнать из памяти мрачные воспоминания.
Амир вовсе не покупал ее дорогими побрякушками, он просто нашел бижутерию, которая на его неискушенный глаз выглядела потрясающе дорогостоящей. Но разве сама она — знаток драгоценных камней? Он хотел сделать ей приятное. Она снова почувствовала себя счастливой, глядя в его глаза.
Он склонился, касаясь ее губ своими, но тут же отстранился с лукавой улыбкой.
— Позволь, я надену. — Амир выбрал длинную цепочку, чтобы камень покоился в ложбинке между ее грудями, и для того, чтобы украшение могло быть оценено должным образом, ему пришлось расстегнуть несколько пуговиц на ее шелковой рубашке.
К счастью, они были совершенно одни. Никто не увидел, как Амир запечатлел поцелуй чуть пониже ее ключицы, пока она цеплялась за его плечи.
— Ты всегда будешь его носить? — хрипло спросил он.
— Если ты так хочешь.
— Хочу.
— Мне он тоже нравится. Очень красиво. Спасибо.
Ее улыбка согрела ему сердце. И дело было не только в сексуальном влечении. Было что-то большее, что-то, чему он не мог дать названия.
Словно почувствовав изменения в нем, Кэсси недоуменно склонила голову:
— Ты хотел что-то сказать насчет моих уроков английского?
— Разве? — Амир провел указательным пальцем по платине цепочки между ее грудями, забрался под кружевной лиф.
— Амир! — Он ухмыльнулся, но она отступила назад. — Ты неисправим.
— Может, ты имела в виду «неотразим»?
— И это тоже.
Несколько долгих секунд он вглядывался в манящую синеву ее глаз. Столько тепла он видел в них. Такое счастье и восхищение. Каждый, кто посмотрел бы сейчас на Кэсси, увидел бы невесту, которая только открывает для себя страсть и мечтает о любви. Амир застыл, пораженный ходом собственных мыслей.
Кэсси в один прекрасный день выйдет замуж за мужчину своей культуры. За мужчину, который даст ей все, что необходимо, все, чего она заслуживает. Даже любовь. Сам Амир о любви ничего не знал. Любовь к ребенку, да, он мог себе такое представить. Но любовь к женщине? Каковы шансы, что он когда-нибудь полюбит свою будущую жену просто потому, что она соответствовала его требованиям позиции королевы? Незамедлительно он отверг эту идею. Руки Амира сжались, пока он боролся с подступившей к горлу тошнотой. Сама мысль о том, что Кэсси влюбится в другого мужчину, будет касаться его, улыбаться ему, была невыносима.
Собственнический инстинкт с каждым днем становился все сильнее. Неужели нет от этого спасения?
— Я слышал, твои занятия всем нравятся. — Он заставил себя сосредоточиться. — Твоя идея о проведении уроков в естественной обстановке была блестящей.
— Спасибо. Мы любим их.
Амир прикоснулся к бесценному сапфиру, наблюдая за тем, как переливается он с каждым ее вздохом. Все его животные инстинкты твердили в один голос, что он только что заклеймил эту женщину, как если бы на ней все еще была рабская цепь.
Его женщина.
Он никогда не чувствовал себя таким собственником.
Когда же пройдет новизна? Он все еще не мог предположить, что когда-нибудь устанет от Кэсси, такой притягательной и невыразимо прекрасной в его объятиях. Разве может он устать от нее, от ее остроумия, ее независимого, сильного характера?
— Тебе бы лучше проводить занятия в помещении в течение нескольких недель, — сказал он. — Пусть кто-нибудь другой водит группу по городу.
— Почему? Это часть их успеха. Вот почему они так стараются, ну а женщины в восторге.
— Я уверен, тут не в месте дело, а в квалификации учителя. — Он сделал паузу, жалея, что вообще заговорил об этом. — Но Фарух говорил, мне, что ты привлекаешь к себе слишком много внимания. — Он поднял руку, когда девушка открыла рот, чтобы ответить. — Я знаю, что это своеобразная реклама, но скоро обо всем проведают местные журналисты и начнут рыскать в поисках жареного. Мои слуги немногословны, Кэсси, но скрыть то, что ты была подарена мне в качестве секс-рабыни, не удастся.
— Что?!
Амир отвел глаза, чтобы не смотреть на ее сжатые в гневе губы. Это он виноват.
— Ты и я знаем все обстоятельства. Но представь себе, что подумают люди, когда узнают, что мы жили в одном шатре.
Тогда пресса взорвется скандальными заголовками, объявляя то, о чем шептались только приближенные шейха: что Кэсси была его любовницей, что щеголяла во дворце в шикарных нарядах во время переговоров о помолвке. Амир еще никогда не держал любовницу во дворце. А сейчас неудачное время для скандала.
— Может, так я и сделаю. Я подумаю об этом.
Боль на ее лице сменила гордость, и сердце Амира сжалось. Такие женщины, как она, и вправду одна на миллион. Ему отчаянно хотелось выиграть еще немного времени. Его единственная надежда заключалась в том, что эта… потребность скоро будет удовлетворена.
Однажды он возьмет в жены женщину, которую выбрал для него народ. Женщину, одобренную советом старейшин, которая соответствует каждому из критериев идеальной спутницы жизни. Женщину, которая даст ему и детям так необходимую им стабильность.
Только вот даже такого будущего он хотел куда меньше, чем Кэсси.
* * *— Спасибо. Дальше я сама. — Кэсси закрыла дверь и помахала руководительнице языковой школы.
Занятия во второй половине дня прошли лучше, чем ожидалось, учитывая, что они остались в помещении. Женщины были энергичны как никогда, и Кэсси нахвалить их не могла. Тем не менее она чувствовала, сколько у нее нерешенных проблем. По совету Амира она прекратила уроки на открытом воздухе. Реклама, конечно, была необходима крохотной школе, но скандальная слава совсем ни к чему. Рабыня для удовольствий, вот еще!
Дрожь отвращения пробежала по позвоночнику.
Кэсси прошла сквозь огромные дворцовые ворота. Обычно она пользовалась скромным входом с другой стороны дворцового комплекса, но на этот раз она пренебрегла машиной Амира, которая обычно доставляла ее до места. Она улыбнулась, кивнула паре охранников в форме и прошла по широким ступеням ко входу. Великолепие приемной поразило ее до глубины души. Она никогда еще не была в этой части дворца и была не готова к такой роскоши. Величественный потолок из позолоченной и голубой мозаики приковывал взгляд, мраморный пол и стройные колонны, должно быть, строили годами. Помещение было обставлено антикварной мебелью и огромными вазами с экзотическими цветами. Пол покрывали шелковые ковры.
