Чарлин Сэндс - Тайный любовник

По полу была разлита вытекшая из таза зеленая краска, а возле приемника виднелось какое-то красное пятно. Сначала он даже не мог двинуться и только молился, чтобы оно оказалось не тем, о чем он подумал. Потом быстро приблизился, дотронулся пальцем до красной жидкости и понюхал ее.

Кровь!

— Кровь Рены! Боже праведный! О нет!

Его мобильный телефон зазвонил. Тони ответил немедленно.

— Тони? Это Солена. Я хочу сказать…

— Где Рена?! — крикнул он в трубку.

— Мы только что приехали в больницу. Я в машине скорой помощи. Она упала…

— Я еду к вам. Буду через десять минут.

— Через десять минут? Тогда где вы и как…

— Потом расскажу.

Тони захлопнул крышку телефона и выбежал из дома. Он думал только о Рене.

Добравшись до больницы за восемь минут, Тони сразу же направился в приемный покой скорой помощи. Дежурная спросила его, какое отношение он имеет к Рене Монтгомери.

— Она моя жена, ясно? — Тони сжал кулаки.

— У меня нет соответствующих бумаг, — сказала дежурная, вновь открыла папку с документами Рены и вдруг многозначительно посмотрела на сидевшего в углу охранника.

Иногда слава превращала жизнь Тони в ад: все его узнавали и были в курсе его личных дел.

— Теперь ее зовут Рена Карлино. Мы только недавно поженились.

Дежурная заморгала:

— О да, конечно. Я провожу вас, мистер Карлино. — Она провела его в коридор. — Третья дверь налево.

Тони мгновенно преодолел это расстояние, вошел в палату и увидел Рену. Она лежала на кровати. Ее глаза были закрыты, голова перевязана белыми бинтами. У кровати стояла Солена. Увидев Тони, она улыбнулась ему.

— Как это вы оказались здесь так быстро? — спросила она, подходя. Она обняла его и вышла вместе с ним за дверь. — Мы думали, вы в Северной Каролине.

Тони оглянулся на Рену. Ему больно было видеть ее такой слабой, беспомощной.

— Я был уже дома, когда вы позвонили. Увидел, что творится в комнате, и перепугался. Но что случилось?

— Я знаю только, что она упала со стремянки. Я принесла ей обед. Она не отозвалась на мой стук. Я открыла дверь ключом, который она мне дала, и вошла в дом. Похоже, она ударилась головой о приемник, когда упала, и потеряла сознание.

— Как давно это было?

— Мы разминулись с вами на пятнадцать минут.

У Тони ныло сердце. В случившемся он винил себя.

— Она пришла в сознание?

— Да, в машине. Мы даже обменялись парой слов. Доктор хочет, чтобы она отдыхала, пока они готовятся делать ей компьютерную томографию.

— Что она говорила?

— Тревожилась за ребенка.

Тони закрыл глаза и кивнул. Ему было жутко страшно, и мысленно он вознес Небу молитву.

— Я тоже.

Ребенок, эта милая новая жизнь, которая зреет в Рене. Он за нее в ответе. Но дело не только в этом. Это должен был быть его первый ребенок. Он уже любил это еще не родившееся существо. Рена знала слишком много горя в жизни. Тони не мог допустить еще одну трагедию.

— Прогноз врача оптимистичен. У нее небольшое сотрясение и шишка на голове, но они не думают, что ребенок пострадал при падении.

Тони вздохнул с облегчением:

— Слава богу.

Он никогда не простил бы себе, если бы что-то случилось с ребенком. Рена была бы безутешна, и он понимал это.

— Ну, пойду в палату, — сказал Тони. — Я хочу быть рядом с ней.

— Вы хотите, чтобы я осталась? — спросила Солена.

Тони покачал головой:

— Нет. Я хочу поговорить с ней. Я непременно должен кое-что ей сказать.

Солена улыбнулась:

— Я понимаю.

— Хорошо, что вы вовремя нашли ее. Не знаю, как вас благодарить.

— Вы появились вскоре после меня, — сказала Солена. И странно посмотрела на него. — А почему вы вообще здесь? Вы должны были уехать, на неделю по крайней мере.

Тони сделал глубокий вдох:

— Об этом я и должен с ней поговорить. Я здесь и не собираюсь впредь оставлять ее.

Рена лежала на больничной койке с закрытыми глазами и испытывала некоторое облегчение, потому что голова болела гораздо меньше. Она вспомнила, как оказалась здесь. Солена вызвала скорую помощь и поехала с ней в больницу. Вчерашние события всплывали в ее памяти очень медленно, но потрясающе ясно.

Кто-то слегка тронул ее руку, и она открыла глаза.

— Привет, моя прелесть, — сказал Тони. — С тобой все будет хорошо.

— Правда? — прошептала она.

Тони кивнул. Его темные глаза странно блестели. Он что, плакал?

— Твоя томограмма просто идеальна. Доктор Вестерфилд говорит, что ребенок в порядке. Ты можешь сегодня же вернуться домой, если хочешь.

Она кивнула:

— Это хорошие новости. Особенно о ребенке. Мне стало спокойнее. Если бы с ним что-нибудь случилось… — Она не смогла продолжать. Ей страшно было даже помыслить, что ее ждет новая потеря.

Тони погладил ее руку:

— Ничего не случилось. Вы оба в полном порядке.

Рена села в постели немного прямее и обрадовалась, что это движение не вызвало боли.

— Сколько времени?

— Пять утра.

— Ты сидел здесь всю ночь?

— Так точно, — заверил ее Тони. — Здесь, всю ночь.

— Но как же так? Насколько я помню, ты был в Северной Каролине.

— Да… Знаешь, мне вообще не стоило туда ехать. Как только я там оказался, я понял, что совершил ошибку. Я понял, где я должен быть — рядом с тобой.

— Тони? — Рена не верила своим ушам. — Что ты имеешь в виду?

— Я давал это интервью и все время жалел, что я не с тобой.

Рена отвернулась, не в силах смотреть ему в глаза, отняла у него свою руку. Она вспомнила, как случилось, что она упала со стремянки, вспомнила каким шоком была для нее услышанная по радио новость. Но вот он здесь. Что это значит? Почему он вернулся? Это не похоже на его обычное поведение.

— Рена, что с тобой? — В его голосе слышалась тревога.

Рена стала смотреть в окно на рождение нового утра. Птицы щебетали, ветки деревьев чуть колыхались на ветру. В такой день радуешься, что живешь. И все-таки сердце Рены ныло от тоски.

— Мне было очень больно, когда ты уехал. Наверное, я просто разволновалась и не смогла успокоиться. И вот все повторилось. Так я подумала, по крайней мере. Я не знала, куда деваться. Стала красить детскую. — Она чуть-чуть повернула голову и посмотрела ему в глаза. Пожалуй, стоит сказать ему все. — Я решила, что мой удел — быть одной, то есть у меня никогда никого не будет. Только мой ребенок. Я не хотела больше брать в расчет ни тебя, ни кого-то еще.

Тони сжал зубы. Во взгляде отразилась горечь. А Рена продолжала:

— Когда я поднялась на стремянку, радио было включено. Я услышала, что речь идет о тебе. Они сказали, что ты подумываешь о том, чтобы опять начать выступать. Когда я услышала, что самые горькие мои опасения оправдались, я как будто вдруг страшно ослабла, мир стал вращаться перед глазами. Я ни за что не смогла ухватиться. И упала.