Натали Андерсон - Горячая секретарша
Впрочем, избегать осложнений, похоже, уже поздно. Джаред так беспокоился о ней, что не мог ни работать, ни есть, ни спать. Ему страстно хотелось поговорить с Амандой, помочь ей, быть с ней рядом…
«Идиот!» – Пораженный внезапным озарением, Джаред хлопнул ладонями по стеклянной столешнице. Аманда права: его предложение прозвучало оскорбительно. По сути, он предложил ей то же самое, что в свое время предлагала ему Линда, только без угрозы превратить ее жизнь в ад в случае отказа. Джаред обращался с Амандой как с игрушкой. Видит Бог, он этого не хотел, но его предложение базировалось на чистом эгоизме. Он рассчитывал получить ее на своих условиях – безопасных и бесчувственных. Он вспомнил огонь в ее глазах, дыхание сбилось. Она имела право обидеться, но ее обида была сильнее, чем предполагали обстоятельства. Неужели Аманда хотела от него чего-то большего?
Нет, они же договорились – несколько недель постельных радостей, и все. Разве не Аманда покидала его постель каждую ночь, не желая оставаться с ним до утра? Разве это не означало, что Джаред для нее – всего лишь любовник?
Наверное, им стоило поговорить об их отношениях еще раз. Если бы только Джаред мог принудить себя к откровенности… Но жар ее тела превращал его мозг в подгоревшую кашу каждый раз, когда они оказывались на расстоянии вытянутой руки. Чтобы решиться открыть карты, ему нужно остыть и все обдумать. Ему нужно на время забыть о сексе. Решено: он больше не прикоснется к Аманде, пока не поймет, что делать дальше.
Отношения. Джаред прошептал это слово, покатал его на языке. В груди разлилось щекотное тепло. Как он мог так размякнуть? Ему нравилось быть с ней, но Джаред сомневался, что сумеет удержать Аманду, сделать ее счастливой вне постели. Он не мог понять, связывает ли их еще что-либо, кроме взаимного физического влечения. Ему оставалось только спросить Аманду, что хочет она, на что она согласна. Джаред вспомнил ее рецепт счастливого брака: дружба, поддержка, любовь. Он должен постараться. Неизвестно, как у него получится с любовью и неизбежными взаимными обязательствами, но выполнить два условия из трех – уже неплохо, не правда ли?
Полет дедушка перенес хорошо. Он был счастлив, что едет куда-то с Амандой, а она всю дорогу рассказывала ему о чудесном новом месте, где он будет жить.
Персонал пансионата принял их радушно. У Аманды перехватило дыхание, когда она увидела комнату – стильную, уютную, с потрясающим видом на сад. Здесь можно было смотреть телевизор и разговаривать по телефону с родными в любое удобное пациентам время. Имелась даже небольшая комнатка, где Аманда могла переночевать, если в этом возникнет необходимость.
Но за чаем с кексами, который им принесли, как только Аманда распаковала его вещи, старик внезапно запаниковал. Сначала она старалась успокоить дедушку сама, но все, что она говорила, только усиливало его тревогу и подозрительность. Глаза потеряли осмысленное выражение, он начал кричать. Аманде пришлось звать на помощь докторов и сиделок, которые вкололи деду успокоительное и уложили его на кровать.
Аманду трясло от бессильной ненависти к разрушительной болезни. Она так хотела видеть деда счастливым – вернуть назад того человека, которого она знала и любила. Доктор объяснил приступ стрессом от переезда, обещал, что через несколько дней дедушка привыкнет и успокоится. Это не убедило Аманду, которая и сама уже сомневалась во всем. Посмотрев на нее внимательно, доктор порекомендовал ей ехать домой, чтобы вернуться к деду завтра утром отдохнувшей и веселой. Но Аманда задержалась почти до восьми, расставляя по незнакомой комнате знакомые старику вещи, сувениры прошлой жизни.
Когда она наконец добралась до машины, поняла, что сейчас может поехать только в одно место. Ей необходимо было увидеть Джареда.
Плакать Аманда начала еще в пути. Она не помнила, как оставила машину в подземном гараже, как поднималась на лифте. Слезы текли по щекам водопадами, ноги отказывались держать ее.
Уставшая, растерянная, напуганная, она никогда еще не чувствовала себя такой одинокой и ни в чем не уверенной, никогда еще так не нуждалась в утешении.
Аманда готова была выбросить белый флаг и принять от Джареда те крохи тепла, которые он предлагал. Только бы оказаться в его объятиях и почувствовать его силу внутри ее.
Открывший дверь Джаред расплывался перед глазами. От облегчения Аманда расплакалась еще сильнее.
– Что случилось?
Ослепленная слезами, она не видела его лица, но слышала недовольные свинцовые нотки в голосе. Аманда обвила руками его шею. Она пришла сюда не разговаривать – на это у нее больше не было сил. Она хотела забыться.
– Поцелуй меня.
– Нет.
Аманда запустила руки ему в волосы, пригибая его голову к своим жаждущим губам. Но Джаред, взяв ее за запястья, мягко отвел ее руки в стороны:
– Нет, Аманда.
Она не понимала, отказывалась верить. Подалась вперед, прижалась к нему грудью и бедрами.
– Поцелуй меня, Джаред.
Он отстранился, удерживая ее на безопасном расстоянии:
– Нет.
Только тогда Аманда поняла. Он отвергал ее снова – в тот момент, когда был нужен ей, как никогда, в тот момент, когда она готова была отдать ему все, не требуя ничего взамен. Оттолкнув от себя руки Джареда, забрызганные ее слезами, Аманда развернулась и побежала прочь.
– Аманда!
Она все еще сжимала в руке ключи от машины – сжимала так сильно, что зубчики ранили ладонь. Ей было безразлично, что она собирается сбежать от Джареда на его же машине. Но когда мотор заурчал, готовясь унести Аманду неизвестно куда, она случайно включила дворники вместо фар, и эта мелочь стала последней каплей в чаше ее сегодняшних несчастий. Вцепившись в руль, Аманда завыла, как раненое животное, – от боли, стыда, вины и всепоглощающего одиночества.
– Тебе нельзя вести машину в таком состоянии. – Джаред сгреб вздрагивающую от рыданий Аманду с водительского сиденья и понес ее обратно к лифту.
– Ненавижу тебя. – Давясь словами, она колотила и колотила кулачком по его груди, чувствуя ответные удары сердца.
– Прости.
Дверь в его апартаменты была распахнута, очевидно, в пылу погони Джаред не успел закрыть ее. В три шага он донес Аманду до дивана и устроился на нем, сжимая ее в объятиях. У нее не осталось сил вырываться – не осталось ничего, даже гордости. Уткнувшись мокрым лицом ему в грудь, она рыдала, поглощенная своим горем. Она думала о дедушке, о его приступе, о минутах ужаса и отчаяния, пережитых прежде, чем она позвала доктора. Аманда оплакивала единственного родителя, которого знала полным сил и жизни, а сегодня увидела по-детски беспомощным и капризным. Сердце рвалось на части от мысли, что он угасает на глазах и ему ничем нельзя помочь.
