Только с тобой... - Катерина Мур
— Так просто? Но почему она меня не слушалась?
— Ты для Ричи чужая, — вздохнул я.
— А ты значит свой? — насупилась девчонка.
— А я сосед, — усмехнулся я.
— Все равно Филя, ты теперь мой герой, — улыбнулась Настя и вдруг чмокнула меня в щеку.
Я сам не понял, что случилось. Но сердце вдруг забилось сильнее и дыхание перехватило.
,А ведь я ее люблю", — пронеслось в голове.
Люблю не как друга и не как сестренку, а как девочку.
Правда тогда я понимал, что для неё я просто друг, и что моё признание может всё испортить.
Поэтому просто проводил её до её дома и ушёл к себе домой.
Мама была дома и сразу усадила меня за стол. Есть у нее такая особенность, всегда хочет нас закормить.
— Как дела в школе?
— Нормально. Вот утвердили на соревнования по плаванию.
— Молодец.
Я решился вдруг открыться хотя бы маме.
— Мама, я тут понял, что влюбился. Как можно понять, что она чувствует ко мне?
— Это очень легко, сынок. В вашем возрасте девочки более открытые. И если она смущается при тебе, если теребит руки, то симпатия точно есть.
Вздохнув, взъерошил волосы.
— Смущение точно не про нее.
— Значит девочка умеет скрывать свои эмоции и чувства. Это труднее. А кто она хоть? Я её знаю?
— И очень хорошо, — усмехнулся я. — Это Настя, мама.
— Ваша Настя? Ну тогда вообще не возможно понять. Единственное, что могу посоветовать, это проверка. Скажи ей, например, что влюбился в какую-нибудь другую девочку из вашего класса и попроси совета, а сам смотри на её реакцию. Если она хоть немного изменится в лице, то чувства взаимны…
— Какие чувства? — прогремел отец, входя на кухню. — Тебе не о любви надо думать, а о учебе и соревнованиях. Мне звонил ваш учитель физкультуры. Он очень хвалил тебя и сказал, что ты можешь стать первоклассным спортсменом. Вот о чем ты должен сейчас думать!
Переглянувшись, мы с мамой вздохнули.
— Но Серёжа, первая любовь это же так прекрасно, — робко возразила мама. — И любовь никак не может мешать учёбе и соревнованиям. Наоборот…
— Вот как раз любовь и может всё разрушить… И пока он живет на мои деньги, чтобы я о любви даже не слышал…
Скрепив зубы, я промолчал. Отец удовлетворено усмехнулся, думая, что я согласен. Пусть так думает. Но прав он только в одном: я реально зависим от него и его денег. Пока зависим. Но сдаваться я не намерен.
Глава 4
Филипп.
Прошлое.
На следующий же день я решился проверить мамину идею. Ляпнул Насте, якобы по секрету, что влюбился в Нику Стрельцову. Убивая все мои надежды, Настя радостно обняла меня, забросав советами, как лучше признаться ей. Помрачнев, я все выслушал, после просто ушёл. Гулял по улицам, думая, что же мне теперь делать со своими чувствами.
Так ничего не придумав, просто ушел в тень, выжидая. Так же общался с ней, как всегда, втайне влюбляясь все сильнее.
Отец был доволен, думая, что это он повлиял на меня.
Но к концу десятого класса я был уже на грани. На семнадцатилетии решился и пригласил Настю на медленный танец. И когда её руки обвили мою шею, а мои легли на её тонкую талию, я понял, что ждать дальше нельзя.
Парней быстро сморило от впервые выпитого алкоголя, а мы с Настей сидели на балконе и болтали, как раньше обо всём на свете.
— Черт, Настя, это всё таки тяжело… — не выдержал я.
— Что тяжело?
— Надоело мне уже молчать.
— Миронов, ты о чем, не пойму.
— Насть, ты мне нравишься и уже давно. И я бы хотел с тобой встречаться…
Я ждал любой реакции, а Настя вдруг рассмеялась.
— Миронов, тебе что вино в голову ударило? Или ты всё таки решился признаться Нике Стрельцовой и сейчас так репетируешь?
— Да причем тут Стрельцова? — взорвался я. — Я тогда про неё просто так ляпнул, тебя проверял… А ты так рада была, советы всякие давать стала, ну я и не решился признаться, боясь тебя потерять. А сейчас устал уже молчать…
— Дурак ты, Миронов, — улыбнулась Настя. — Да я тогда прорыдала всю ночь, так и не решившись тебе признаться.
— В чем признаться? — дрогнувшим голосом спросил я.
— Что ты мне нравился…
Прошедшее время меня напрягло, но я всё же решился уточнить.
— Нравился? А сейчас?
— А сейчас нравишься еще сильнее…
Больше мне ничего не надо было. Улыбнувшись, я притянул её к себе и целовал её, как умел. И чувствовал, что для Насти, как и для меня всё впервые.
Настя вскоре уснула, а я лежал, смотрел на нее и не мог поверить своему счастью. И даже не подозревал, что сейчас всё изменится.
— Это что еще такое? — раздался вдруг голос отца.
Скатившись с кушетки, я злобно посмотрел на отца. Стоило же ему вернуться сейчас и всё испортить.
— Значит ты так не забросил эту бредовую любовь.
— И не заброшу, — твердо сказал я. — Наши чувства взаимны и теперь мы вместе…
— Что ж, ей же хуже…
— Что ты имеешь в виду? — внутри меня все похолодело.
— Я столько в тебя вложил и не собираюсь это терять из-за какой-то девчонки. Надеюсь спокойствие её родителей и брата ей дороже тебя.
— Ты ничего не сделаешь.
— Ну если вы расстанетесь, то не сделаю. Сегодня, так и быть, в честь дня рождения, побудь с девочкой. Но завтра… Если что у её отца на фирме начнутся проверки всех инстанций, а брата могут поймать с героином в кармане или в больничку положить на месяц-другой с травмами. Долго тогда продержится ваша любовь.
— Я тебя понял, — только и сказал я.
А что ещё я мог сказать? Я не в силах противостоять собственному отцу.
Когда отец ушёл, я вернулся к Насте, лег возле неё, прижал к себе. У меня оставалось ещё время до утра, чтобы подумать и взвесить всё. Терять Настю сейчас, когда узнал, что мои чувства взаимны, не хотелось. Но и проблем для Матвея и его родителей тоже не хотелось.
Уснул я лишь под утро, приняв, кажется единственное подходящее в нашей ситуации решение. Расставаться с Настей я не собирался, но и открыто демонстрировать наши отношения тоже. Даже при Димке я сделал вид, что всё как раньше. Правда этого прорицательного засранца обмануть не удалось.
— Что у вас произошло? — прямо спросил Гордеев, едва только Матвей и Настя ушли.
