Научись себя любить, или история одной семьи (СИ) - Виолетта Иванова
— И кто же тебя такую замуж то возьмет? Серая, скучная, мелкая какая-то. Была бы еще красивой, так нет же, пошла вся в породу отца, такое же хилое недоразумение.
И заботливая бабушка тоже поддерживала свою дочь:
— Сама точно никогда не найдешь себе мужа. Придется самим снова все решать за тебя. Есть у меня на примете один вариант.
Варя слушала маму и бабушку и молча глотала слезы. Она несколько раз делала попытки уйти из-под родительской опеки, но каждый раз ее попытки заканчивались еще большими обязанностями по дому и сутками воспитательных бесед с разъяснением ее никчемности и неустроенности в жизни. И она смирилась, надеясь, что подобранный бабушкой «вариант» поймет ее и позволит немного личной свободы.
Отец уже давно был забыт, как родитель и муж. Ему разрешалось только приносить зарплату, которая не устраивала женщин, в связи с этим его мнением в семье не интересовались. Он по-прежнему после работы выпивал стакан водки или коньяку и «под анестезией» шел домой, чтобы получить свою порцию ужина и отправиться созерцать новости.
* * *
В честь получения диплома в квартире был накрыт торжественный обед с приглашением знакомых бабушки и мамы. Собрались какие-то совершенно незнакомые Вареньке люди в возрастном диапазоне между мамой и бабушкой. Среди них выделялась пара — фундаментальная дама с манерами императрицы и мужчина, моложе дамы, по всем приметам ее сын.
Когда они появились на пороге квартиры всегда суровая бабушка вдруг засуетилась, забегала:
— Боже! Глафира Андреевна! Как мы рады Вас видеть вместе с сыном. Проходите в гостиную, будьте как дома. — Потом повернулась к Варе, сделала зверское лицо и прошипела: — Чего столбом стоишь, проводи гостей в комнату, предложи сесть.
Варя молча показала рукой жест, чтобы дорогие гости могли найти нужную комнату.
— Чего молчишь? — Снова раздалось шипение бабушки. — Быстро подсуетись и помоги гостям расположиться.
— Не стоит беспокоиться, — прозвучал густой, почти мужской голос Глафиры Андреевны, — мы с Семочкой прекрасно найдем дорогу. Кстати, познакомьтесь, это мой сын Семен Афанасьевич Бабельников, сын профессора.
Через пять минут суеты гости заняли место за столом. Варя смотрела на все эти лица и ей так хотелось спросить: «Почему мой праздник, а пришли неизвестные мне люди? Почему я не могу сейчас гулять по городу со своими однокурсниками, зайти в первую попавшуюся кафешку, взять себе чашку кофе и просто сидеть и смеяться над шутками?» Но ее мнение в этой семье никому не было интересно.
Саму Варю посадили за стол рядом с Семеном и она поняла, что это и есть бабушкин «вариант». Она тайком осматривала мужчину. На вид 30–35 лет, чуть выше среднего роста, хорошо сложен, симпатичный, уверенный в себе, взгляд надменный, оценивающий. Варя ловила на себе его взгляды и считывала его эмоцию, когда смотрел на нее. Ну что сказать? Он явно был недоволен тем, что видел перед собой, о чем говорили опущенные вниз уголки губ, сдвинутые брови.
Еще через пару минут Павел Николаевич по указанию дражайшей супруги налил всем шампанское и бабушка сказала тост, которым, наверное, хотела поздравить свою любимую внучку с окончанием института с красным дипломом, но получилась хвалебная ода себе и своей дочери, что воспитали такую умную девушку.
Варя хотела провалиться сквозь пол куда-нибудь ниже подвала и не важно что пришлось бы лететь пять этажей вниз. Она бы потерпела, лишь бы не присутствовать на этом празднике жизни.
Глафира Андреевна, сидящая напротив нее, даже не скрывала, что рассматривает девушку. Ее оценивающий взгляд грубым наждаком проходился по лицу Варвары, оценивал серое невзрачное платье, тугую гульку на голове. Когда Изяслава Бориславовна стала, наконец-то, расхваливать «достоинства» своей любимой внучки, Глафира поджала губы.
Мучение продолжалось около трех часов. Гости разошлись, Варвара стала убирать посуду со стола, отец по-тихому быстро ушел в свою комнату, чтобы не мешать наполеоновским планам дражайших родственниц.
— Варвара, как тебе понравился Семен? — спросила бабушка.
— Никак, — ответила девушка, опустив голову. Она поняла, что все равно ее выдадут за него замуж.
— Вот скажи, зачем я посадила тебя рядом с ним? — Вскипела мама. — Ты должна была быть с ним более вежливой, обратить на себя внимание, а ты сидела, как мышь под веником.
Она в отчаянии махнула рукой.
— Вот все делаем для тебя, ночи не спим, думаем, как найти тебе достойного мужа, а ты даже не удосужилась поговорить с мужчиной. Где ты еще такого хорошего человека найдешь? Работает, красавец, не пьет, по женщинам не гуляет, — начала перечислять она его достоинства.
— Значит так, — взяла слово бабушка, которая вошла на кухню из комнаты, сжимая телефон в руке. — Я поговорила с Глафирой. Они послезавтра придут к нам свататься. Постарайся вести себя более любезно. Ты слышишь меня, Варвара?
— Слышу. Постараюсь, — тихим голосом ответила девушка, продолжая методично мыть посуду.
* * *
Через день все повторилось. Снова бабушка расточала любезности перед Глафирой и Семеном, которые уже чувствовали себя, как дома. Глафира с интересом осматривала квартиру и в какой-то непонятной задумчивости поджимала губы. А Семен снова рассматривал Варвару, не скрывая своего пренебрежительного любопытства.
Сидя за столом, Варя попыталась несколько раз прямо посмотреть в лицо будущему мужу, но тот только дарил ей холодный равнодушный взгляд и отворачивался.
«Может он не такой уж плохой? — думала она. — Главное, скорее убраться подальше от мамы и бабушки. Если что-то получится у нас с Семеном, может и ничего, стерпится-слюбится?»
Варвара старалась не вслушиваться в то, что говорят за столом, но уловила, когда бабушка объявила, что в приданое ее любимой внученьке она отдает свою трехкомнатную квартиру. Но конечно же не сразу, а когда она уйдет на тот свет, а до тех пор квартира будет числится на ней. Эта информация весьма заинтересовала Глафиру и она уже более бодро стала участвовать в обсуждении будущей жизни «наших дорогих детишек». И тут же предложила после свадьбы сразу же переехать к ним, чтобы взять под опеку молодую семью. Но это предложение встретило слишком бурную реакцию бабушки и мамы, которые убедили будущую родственницу, что мешать молодым не стоит, они сами смогут наладить свою жизнь. Это не понравилось Глафире, но она смолчала. Свадьбу было решено справить через месяц.
— Нет, ну ты посмотри, какая шустрая, — возмущалась бабушка, закрыв за гостями дверь. — Переехать она в мою квартиру хочет. Ага, как же! Прямо бегу и разрешаю хозяйничать ей в моей квартире. Знаю я таких.
Она еще долго не унималась, обсасывая эту мысль со всех сторон. Мама поддакивала
