Развод по-турецки или постучись в мою Тверь - Джесси Блэк
А через несколько секунд в голос ржать.
И тут уже на кино не спихнешь.
— Ната-аш, у тебя там кто-то есть?
Мама, не надо.
— Натаа-аш.
Эмре толкает меня к шкафу, а сам открывает дверь и, улыбаясь во все тридцать два идеально белых зуба, протягивает руку моей маме.
— Добрый вэчер, — здоровается он, а мама вот-вот, кажется, упадет в обморок. Потому что если бы я была фанаткой турецких сериалов, я бы точно шлепнулась. Потому что засранец Эмре Демир очень хорош собой: высокий, статный, и при этом почти европейской внешности, одет с иголочки и… чертовски сексуален. У меня не было шансов не влюбиться с первой секунды, как я его увидела.
Почему он выбрал из всех меня? Вот это так и осталось для меня загадкой.
— Ма-ам, — зовет моя мама бабушку.
И слыша, как та, шаркая ногами по полу, идет к нам и ругается на кого-то из сериальных героев под нос, прикрываю глаза, потому что знаю, что тут точно рванет.
— Ох, мамочки мои! — и бабуля вспоминает свою маму. — Серкан Болат, ты ли это?
Глава 3
— Наташечка… — бормочет мама. — А это не тот ли твой начальник-красавчик? Мы на фотографиях видели, да, мам?
— Да-да, видели-видели… — бормочет бабушка, и они обе хватают моего “мужа” за руки и тащат в гостиную, поставив на паузу свою «Канарейку» или… не знаю, как называется сериал, но между собой они его называют именно так.
— Рассказывайте, с чем пожаловали, — улыбается мама, пока бабушка тащит с кухни чай.
Господи, она чай в армуду налила. Я им сервиз из шести чайных турецких чашек привезла с практики, и они из них пьют только по особым поводам. Ну и пока серию “Канарейки” смотрят.
Чай Эмре не понравится, я по его лицу вижу. Это совсем не тот, к которому он привык, потому что бабушка заварила обычный “Ахмад” из пакетика.
— Я приехал разводиться с вашей дочерью, — спокойно говорит Эмре, пока мои родственницы млеют от его акцента.
Млеют… ровно до той секунды, когда до них не доходит смысл его слов.
Раз-во-дить-ся.
Ну вот зачем он так сразу и без предупреждения-то?
— Наташа? — мама смотрит на меня, щурится. — Ты что! Была замужем?
— Нет, — смеюсь я, машу рукой и качаю головой для верности. — Нет, конечно, нет. Нет. Да нет, точно!
Мама усаживает на диван сначала бабушку, потом садится сама, а я стою посреди комнаты, как будто принесла из школы двойку. И самое дикое, что Эмре Демир сидит посреди гостиной, изучает узор на ковре, перед ним чай на столике, накрытом вязаной салфеткой. Сидит он на советском стуле с шатающейся ножкой. Ну это сюр какой-то. Эмре не из этой жизни, из совсем другой! Красивой, стамбульской жизни, которую мне показали, а потом… потом дали под зад пинка.
— Рассказывай, — цедит мама сквозь зубы, и мы с Эмре переглядываемся, я пальцем изображаю, что перережу ему горло за самоуправство, а он щурится на меня, мол, ну попробуй.
— П-помните, я на практику уезжала от института, да? Ну я там работала… и вот Эмре был мой начальник, типа…
— Без типа! — восклицает мама, включив учительницу.
Эмре как-то распрямляется весь, почуяв, у кого тут власть.
Так-то! Это ты еще в регистратуре у моей бабушки талончик не просил, мажор на черном Бентли. Вот где спесь с людей сбивают.
— Мы с Эмре работали. Я была его ассистенткой. Так вышло, не знаю, зачем я ему понадобилась, было много претендентов, — начинаю говорить быстрее, он закатывает глаза и утыкается лбом в ладонь. Как знакомо… всегда так делал.
— Да даже и не знаю, — ворчит он по-турецки.
У туркоманок инфаркт.
— Приглянулась она ему, — улыбается мама.
— Ой, а детишки какие будут!
— А нам бы дачу в Бодруме, да, мам?
— Вы что тут устроили! Слышали? Раз-вод! Не будет никаких детишек, — восклицаю, понимая, что у Эмре достаточно знаний русского, чтобы понять этот бред.
— Ты продолжай, продолжай, — торопит мама.
— Ну и мы… вроде как влюбились. Ну или думали, что влюбились, — бросаю взгляд на Эмре, который слушает мой рассказ не менее внимательно, чем родственницы, но как-то скептически, будто ожидает вранья. Уткнулся виском в кулак руки и попивает чай, вижу, что еле терпит вкус. — Была командировка в Америку, и там пара выходных, которые превратились в неделю. До свадьбы вроде как, ну… ну что я вам рассказываю. Короче…
— Без короче.
— Мама! КОРОЧЕ, поехали в Вегас развеяться и набрели на часовню, где Элвис нам предложил пожениться. И это нам показалось смешным. И мы поженились. Там же сняли номер. И в общем… Казалось, что это весело и не правда, а оказалось, видимо, что правда. Все, конец истории. Теперь этот тип, которого я не видела давным-давно, хочет жениться на другой, и ему нужен развод. Все!
— А чего разъехались то? — спрашивает мама. — И жили бы…
— Не важно, — устало говорю и встаю с места, а потом достаю с антресоли чемодан.
— Ты что делаешь, дочь! — восклицает мама.
— Собираюсь. Мне этот брак не нужен, пусть будет счастлив, — говорю спокойно. Надеюсь, в голосе не слышно, как мне неприятна эта тема.
Хотя спрашивается, с чего бы мне было неприятно?
— Это же Элиф, да? — спрашиваю Эмре по-турецки и вижу, как он хмурится.
— Откуда ты знаешь?
А я только закатываю глаза и иду в ванную, якобы, собираться, на деле же умыться хочу. Куда собираться без купленных билетов, это все спектакль какой-то.
Элиф, ну конечно.
Когда мы вернулись из Вегаса, Эмре еще говорил, что мы скоро поедем к его родителям, про будущее и детей, а потом Элиф… дочь делового партнера Эмре… точнее будущего
