Луанн Райс - Судьбе вопреки

Женщины учатся скрывать самое худшее. Мы любим лучшее и показываем его всем, кому это интересно. Наши достижения, карьеру, награды, семейный очаг, счастливый брак, прекрасных детей. По молчаливому соглашению мы учимся не замечать у других и прятать от чужих глаз свою боль, утраченные надежды, тьму, чудовище в шкафу и мрак в глазах мужчины, за которого только что вышли замуж.

Но для некоторых наступает время, когда чудовище выходит из шкафа и не хочет возвращаться обратно. Это случилось и со мной. Эдвард очень изменился после свадьбы. Первой это заметила моя бабушка.

Только самые мудрые способны наблюдать женщину в подобных семейных отношениях и не судить ее. Моя бабушка не судила. Она постаралась понять. А если кто и мог понять, то только она — женщина, которая вырастила меня в своем укрытом розами домике у пролива Лонг-Айленд, женщина, которой достало терпения вырастить красные, розовые, персиковые, желтые и белые розы на каменистой почве Коннектикута, чтобы вернуть свою осиротевшую, убитую горем внучку к жизни, у которой хватило бы выдержки, чтобы заглянуть за все пласты лжи, за все эти вуали и вместо осуждения постараться помочь.

Люди спрашивали меня: «Как ты могла оставаться с Эдвардом так долго?» Правдивый ответ заключается в том, что я надела массу вуалей. Но отвечала я так: «Я любила его». До некоторой степени этот ответ тоже был правдой. Моя бабушка это понимала.

Но это не было настоящей любовью. Я долго не осознавала этого. Настоящая любовь — это бумеранг: она возвращается к тебе. Любовь к Эдварду почти полностью поглотила меня, забирая все, что у меня было, и даже больше, пока я сама и все вокруг меня не распалось на части.

Теперь у меня есть Лайам, поэтому я знаю разницу. И у меня есть дочь, Роуз. В тот день, когда она родилась, девять лет назад, я была в бегах. Я оставила дом, бабушку, обожаемое побережье в Коннектикуте, где жила всегда, чтобы скрыться от Эдварда и попытаться сохранить то, что еще осталось от меня и моей жизни. Моим девизом тогда было: «Тот, кто переселяется, выживает».

Я покинула дом, будучи беременной Роуз, распадаясь на части. Но я вновь собрала себя с помощью Роуз и Лайама. И с помощью моей бабули, хотя ее уже и не было рядом со мной. Я хранила ее в своем сердце, она направляла меня каждый божий день, в то время как я скрывалась и жила в другой стране вдали от дома.

Дело в том, что моя бабушка сама позволила мне уйти. Она принесла мне в жертву самое дорогое — дала мне и Роуз, своей правнучке, возможность и средства уйти от Эдварда. И это стоило ей очень дорого — я даже не знаю, будет ли она жить.

Теперь меня зовут Лили Мэлоун. Именно так я называла себя, когда была в бегах. Потом я решила оставить это имя навсегда. Я выбрала имя Лили, вспомнив оранжевые и желтые лилии, которые росли вдоль каменной стены морского садика моей бабушки и раскачивались на длинных и стройных зеленых стеблях под дуновениями соленого бриза, а фамилию Мэлоун взяла из песенки, которую она обычно мне пела, когда я была еще совсем маленькой:

В городе Дублине, где девушки так красивы,

Однажды заприметил я хорошенькую Молли Мэлоун.

Она катала свою тележку по улочкам и площадям,

Распевая: «Живые ракушки, моллюски живые».

Моя бабушка напевала ее мне, когда я была ребенком и не могла заснуть. Они казались полными жизни, романтики и огромной любви. Но я взяла себе фамилию Мэлоун и по более мрачной причине: это имя помогает мне оставаться начеку, напоминая, что однажды меня тоже кое-кто «заприметил». И как Молли Мэлоун, я была труженицей — и это кое-кому во мне нравилось, очень нравилось.

Я бы хотела объяснить бабушке, почему я выбрала это имя. Я бы хотела вновь ее увидеть, познакомить с Лайамом и в особенности с Роуз.

А самое главное — я вернулась из своего девятилетнего изгнания, чтобы попытаться спасти свою бабушку, как однажды она спасла меня. Все это я вспоминаю для нее. Я хочу воскресить каждую деталь, чтобы в полной мере оценить все, что она сделала для меня — для той женщины, которой я была и которой стала.

Эта история — молитва за нее, за Мэйв Джеймсон.

Началась она двенадцать лет назад, за три года до того, как я покинула Хаббардз-Пойнт, отправившись в самое отдаленное место, которое только смогла найти. Тогда, когда я еще была Марой. Тогда, когда я была розой, которую так легко смять.

Глава 1

Как можно вернуться в ту жизнь, которую человек покинул девять лет назад? Зная, что его долго и упорно разыскивали, а его фотографии помещали на первых страницах всех газет не только в штате Коннектикут, но и за его пределами? Сознавая, что все местные полицейские по-прежнему его ищут? Понимая, что все его друзья и родственники, кроме одного, давно уже считают его мертвым?

Ответ прост: он должен войти в парадную дверь.

Именно это и сделала Лили Мэлоун ночью девятого августа. Чуть позже часа ночи Лайам Нил припарковал свой автомобиль на разворотной площадке Хаббардз-Пойнт, взял на руки спящую Роуз, утомленную долгой поездкой из Новой Шотландии, и спустился вслед за Лили по каменным ступеням.

Лили бросила взгляд на арку над «колодцем желаний». На ней виднелось название дома — «Морской сад», буквы которого стали лишь чуть более проржавевшими, чуть более филигранными из-за соленого воздуха, чем девять лет назад. Увидев эту арку, она радостно вздохнула и поняла, что теперь она действительно дома. Легкий бриз дул со стороны пролива. Там была точно такая же соленая вода, как и в заливе Святого Лаврентия в приморской части Канады где она жила и скрывалась последние девять лет. Но этот ночной бриз был теплым и нежным, наполненным ароматами сочных трав и песчаных пляжей, а не запахом арктических утесов в фьордах и холодной чистой воды, бегущей прямо с пакового льда.

— О боже! — произнесла она вслух. Ее захлестнуло волнение: наконец-то она дома! Розы в саду приветствовали ее — их аромат наполнял воздух. И хотя цветы на деревянной решетке у входной двери выглядели чуть менее ухоженными, чем девять лет назад, они росли так же обильно и пышно. Лили осторожно протянула руку между шипами, пошарила у стены рядом с выключенным фонарем на крыльце и нашла, то что искала, — ключ, который ее бабушка всегда прятала в этом месте, охраняемом листьями и шипами роз.

— Она не перепрятала его, — тихо произнесла Лили.

— Конечно нет, — прошептал ей на ухо Лайам, стоя позади нее с Роуз на руках. — Она не переставала надеяться, что ты вернешься.

— Мэйв тоже вернется, — сказала Лили, открывая легкую скрипучую дверь с сеткой от насекомых. Потом, придерживая ее плечом, вставила ключ в старый замок входной двери. — Так ведь? Скажи мне, что с ней все будет в порядке…