Элизабет Эштон - Взмахни белым крылом

– Ну, тогда мы сейчас устроим пир, – решительно заявила Эдвина. – Мари уже суетится на кухне – готовит роскошное угощение по случаю твоего приезда домой. И если ты не отдашь ему должное, бедняжка обидится до смерти!

– Ни за что этого не допущу, – торжественно пообещала Кэтрин. – К тому же я голодна как зверь!

Выскочившая на крыльцо Мари Леру бурно приветствовала ее и вслед за Эдвиной принялась сокрушаться по поводу хрупкости девушки.

– Господи, спаси и помилуй, вылитый скелет! – запричитала она. – Ну, ничего, худышка, от моей стряпни у тебя живо мясо на костях нарастет!

– Ну... вообще-то я всегда такая, – протянула Кэтрин и, набравшись духу, решительно добавила: – А потом сейчас модно быть тоненькой!

– Чушь! Теперь ты не монастырская воспитанница, а молодая леди, стало быть, надо нагулять немного жирка, – непререкаемым тоном заявила Мари, у которой его самого было более чем достаточно. – Да и молодые джентльмены, знаешь ли... хм... не очень-то любят, когда у них под боком не жена, а мешок с костями!

Ее простодушная откровенность заставила Кэтрин слегка порозоветь.

– Молодые джентльмены меня мало интересуют, – рассмеялась она. – Кроме них на свете столько всего интересного!

– Но ты ведь уже не в монастыре, – напомнила ей тетка, отчаянно надеясь в душе, что племянница со временем переросла свое детское желание сделаться монахиней.

Как только они встали из-за стола, Эдвина вытащила свои тетради, в которых делала заметки о путешествиях, и принялась рассказывать:

– Бык считался на Крите священным животным. Думаю, и легендарный Минотавр был, скорее всего, попросту одним из них, хотя его и объявили чуть ли не богом. А критский священный танец с быками – не что иное, как самый настоящий предшественник испанской корриды... – И тут неожиданно заметила, что девушка как-то странно притихла. – В чем дело?

Ее приемная дочь с детства обожала животных. Девочкой она неосознанно наделяла их всеми чертами характера и даже чувствами, свойственными людям, поэтому даже намек на жестокое обращение с бессловесными тварями причинял ей боль. Однако и теперь лишь одно упоминание о корриде заставило Кэтрин содрогнуться.

– Надеюсь, тебе не придет в голову отправить меня в Испанию, – пробормотала она, – Эти испанцы, должно быть, ужасно жестокие.

– О, перестань говорить глупости! Можно объехать всю Испанию вдоль и поперек и ни разу не увидеть боя быков. Да и потом, насколько я слышала, коррида сейчас по популярности уступает футболу. Он стал почти что национальным видом спорта. А кстати, ты мне напомнила – мы как раз собираемся на Пасху съездить в Севилью. Мой старый друг, Сальвадор де Агвилар, прислал письмо. Приглашает нас обеих на свадьбу его старшей внучки.

По рассказам Эдвины Кэтрин была хорошо знакома с семейством Агвиларов. Сейчас, насколько она знала, семья состояла из самого старого дона Сальвадора, его овдовевшей снохи Луизы и внуков Инесс, Хосе, Пилар. По словам приемной матери, старик был воистину замечательным человеком, представителем старой школы, ярым консерватором, упрямо пытающимся повернуть вспять ход истории, вернуть в Испанию все старые обычаи и традиции. Но девушка вовсе не горела желанием с ним познакомиться. Ко всему прочему она не забывала, что помимо дома в Севилье у дона Сальвадора в Андалузии есть ферма, где выращивают быков бойцовой породы, специально предназначенных для участия в корриде. И хотя Кэтрин давно мечтала попутешествовать вместе с Эдвиной, от одной мысли о том, где состоится ее первый выход в свет, ее бросило в дрожь.

– Мне не хочется ехать, – с несвойственной ей резкостью напрямик заявила она. – Я не знакома с ними, да и меня они не знают. Разве я не могу побыть здесь вместе с Пьером и Мари, пока тебя не будет?

– Что за ерунда?! – возмутилась Эдвина. – Конечно, ты поедешь! Все Агвилары давно хотят с тобой познакомиться. Кроме того, на свадьбе будет много молодежи, а тебе полезно бывать среди своих сверстников. Из трех внуков дона Сальвадора Пилар ближе всего тебе по возрасту, остальные двое немного старше. Тебе наверняка понравится эта милая девочка!

Стиснув руки, Кэтрин опустила глаза:

– Но ты когда-то рассказывала мне, что у дона Сальвадора есть ферма, где выращивают быков для корриды. Я... я не могу...

– Ах вот в чем дело? Какой вздор! – недовольно фыркнула Эдвина – Что ты в этом понимаешь, глупышка? Эти быки просто кровожадные звери! Но вовсе не обязательно бывать на ферме, если тебе это неприятно. Или ты хочешь, чтобы я написала моему старому другу, что ты отказываешься иметь с ним дело, потому что он, видите ли, занимается тем, чем занимались несколько поколений его предков?! Стыд какой! Сальвадор подумает, что ты просто глупая маленькая гусыня, и будет совершенно прав!

Вспыхнув от обиды, девушка уныло повесила голову.

– К тому же, – немного смягчившись, добавила Эдвина, – ты увидишь не только корриду, но и религиозное шествие на Святой неделе. И хотя оно уже не то, что во времена моей молодости, все же это зрелище нелегко забыть. Учитывая твое монастырское воспитание, думаю, ты будешь в восторге. – И она пустилась расписывать красоты древней Севильи, обещая, что они непременно сходят полюбоваться, как танцуют фламенко, послушать старинные испанские песни, от которых в жилах кровь бежит быстрее. И вдруг встревоженно спросила: – А кстати, милая, как продвигается твой испанский?

– Не очень хорошо... я имею в виду разговорную речь. Но писать уже немного могу.

– О, ну тогда все в порядке, не переживай! – весело воскликнула тетка. – Вообще, лучший способ выучить незнакомый язык – это поехать в страну, где все вокруг на нем говорят. И кстати, все Агвилары превосходно владеют английским.

– А им известно, что ты меня удочерила? – поинтересовалась Кэтрин.

– Это знает только старый Сальвадор. Но в чем дело? Ты же дочь моей родной сестры, стало быть, моя родственница.

Между ними воцарилась вдруг какая-то странная неловкость. Было такое впечатление, что Эдвина говорит с Кэтрин не как мать, а скорее как старшая сестра. Впрочем, в ее отношении к девушке и раньше было мало материнского. Между ними всегда стоял призрак бедной маленькой Каролины. Кэтрин почти не помнила своих покойных родителей, зато в памяти навсегда сохранилось то ужасное чувство одиночества, которое ее охватило, когда они погибли. Тогда ее спасла Эдвина. И вот сейчас она хочет, чтобы они вместе поехали в Испанию. Имеет ли она право, отказавшись от поездки, разочаровать тетку, которая так много для нее сделала?

– Хорошо, я поеду, – сказала Кэтрин.

Чудесным весенним утром в автомобиле Эдвины они двинулись в путь.