Аукцион на день Валентина - Эмма Брей
Вся кровь отхлынула от моего лица, и я чувствую, что могу потерять сознание.
Это она.
Девушка, которая столкнулась со мной на улице на днях.
Ее большие зеленые глаза кажутся еще больше, когда она стоит на сцене. Она похожа на оленя, попавшего в свет фар, ее лицо бледное, отчего еще больше выделяются розовые губы.
Длинные шоколадные локоны спадают по плечам до талии. Халат прикрывает ее грудь, но я могу разглядеть просвечивающий кусочек белой ткани, так что, слава Богу, на ней хотя бы лифчик.
Ее живот плоский и слегка переходит в талию, прежде чем сужается к мягко округлым бедрам, прикрытым узким кружевным подобием трусиков.
Прозрачный халатик развевается вокруг ее бедер, и, клянусь, я даже отсюда вижу, как она дрожит.
Вики. Ее имя Вики.
Она самое чувственно невинное, прекрасное создание, которое я когда-либо видел.
И я чертовски зол.
Какого хрена она стоит на этой сцене? Позволяя всем этим мужчинам вот так пялиться на нее?
И тут до меня внезапно доходит.
Она девственница.
Эта девушка, которая преследует меня в моих снах каждую гребаную ночь с тех пор, как врезалась в меня на улице, — желанная девственница, которая продает себя с аукциона всем этим ублюдкам.
Краем глаза я вижу, как мужчины поправляют штаны, их эрекция очевидна, и мне приходится бороться с желанием оторвать им головы.
Моя внезапная ревность и чувство собственничества безумны. Это должно меня пугать, но нет. Я просто смирился с этим, принимая все таким, какое оно есть.
С того дня, как увидел ее на улице, она стала моей.
Я искал ее, как бы бесполезно это ни было, и теперь судьба снова вмешалась.
Она прямо передо мной. Второй шанс.
Тем не менее, судьба — та еще стерва, потому что моя маленькая фея стоит перед залом, полным голодных волков, практически без одежды и собирается продать свою вишенку с аукциона тому, кто заплатит больше.
Сжимаю челюсти и начинаю проталкиваться сквозь толпу, целеустремленно направляясь к сцене.
Ни за что на свете не позволю ей сделать это.
Вики моя.
Глава 3
Вики
КОГДА ГЛАЗАМИ сканирую толпу, я отшатываюсь от всех этих похотливых взглядов, которые вижу на лицах мужчин.
О боже, это была плохая идея.
Затем мои глаза внезапно расширяются, когда вижу, как один мужчина проталкивается сквозь толпу и целеустремленно пробирается к сцене.
О мой Бог.
Это он.
Мужчина, с которым я столкнулась на улице.
Его голубые глаза прожигают меня насквозь, когда он поднимается прямо на сцену.
Я застываю на месте, не в силах пошевелиться или что-либо сделать.
Аукционист бормочет в явном изумлении:
— Сэр! Вы не можете этого сделать! Вы должны…
Голубоглазый незнакомец рычит на него и заставляет замолчать взглядом, прежде чем схватить меня и перекинуть через плечо в стиле пещерного человека, как будто я вешу не больше тряпичной куклы.
Смутно улавливаю звуки улюлюканья, воплей и хлопков, а также хор протестующих возгласов.
Я слишком потрясена, чтобы даже сопротивляться.
Откуда он взялся? Что он делает?
Почему я чувствую необъяснимое облегчение при виде его?
— Сэр! — Аукционист возобновляет свой протест, на этот раз с большей твердостью в голосе. — Вы не можете просто взять и уйти с ней. Есть правила и процедуры, которые необходимо соблюдать. Торги еще даже не начались. Вы не можете просто лишить других мужчин возможности сделать честную ставку.
— Она не продается, — бормочет он, продолжая уходить со сцены вместе со мной. Понятия не имею, куда он направляется, но понимаю, что мне на самом деле все равно, пока он уносит дальше с этой ужасной сцены.
Почти комично, как аукционист плетется за нами, все еще бормоча:
— Но, но…
Другой мужчина выходит из тени и преграждает нам путь. Он почти такого же роста, как тот, на чьи плечи я перекинута, но светлее.
— Валентайн, — его мягкий голос обращается к мужчине, который держит меня. — Отпусти девушку, я уверен, мы сможем уладить это полюбовно.
Мужчина, держащий меня — Валентайн — шипит:
— Отвали, Кармайкл. Это тебя не касается.
— О, как раз касается, — говорит мужчина, отстаивая свою позицию. — Я тот, кто проводит этот маленький аукцион, так что отпусти девушку и давай поговорим.
Я чувствую, как напрягаются мышцы Валентайна, прежде чем он опускает меня. Я скольжу по каждому бугорку его твердых, как камень, мышц, прежде чем он ставит меня на ноги перед собой. Он высокий — выше меня в тысячу раз. К тому же крупный. От него пахнет каким-то насыщенным одеколоном, это опьяняет. У меня начинает кружиться голова.
Я вытягиваю шею, чтобы посмотреть на него, и весь остальной мир, кажется, исчезает.
Нет ничего, кроме его глаз, горящих на меня синим пламенем. Его лицо нахмурено, но глаза кажутся обеспокоенными. Из-за меня?
Я в замешательстве и немного дрожу — особенно когда Валентайн снимает свой пиджак и набрасывает его мне на плечи, чтобы прикрыть меня.
У мужчины, к которому Валентайн обратился как к Кармайклу, кажется, блестят глаза, когда они переводят взгляд с него на меня.
— Так, так, так, — кудахчет он. — У тебя хороший вкус, мой друг.
Мужчина, стоящий рядом со мной в защитном жесте, ничего не говорит. Он просто оценивает человека, ответственного за аукцион, его подбородок напряжен.
— Она не продается, — наконец выдавливает он.
Я бросаю на него быстрый взгляд, но не решаюсь с ним спорить. Внезапно я не хочу выставляться на продажу. Понимаю, что все это было ошибкой.
— Она подписала контракт, — как ни в чем не бывало заявляет Кармайкл, — и в его рамках она должна быть лишена девственности в одной из общих комнат, где другим разрешено наблюдать за ней. Слишком много людей уже сделали свои ставки, чтобы увидеть, как она потеряет невинность.
— Что? — Я вдруг встревоженно заговариваю и вижу, как взгляды всех мужчин обращаются ко мне. Я понятия не имела ни о чем из этого. Мне ничего из этого не говорили, когда я подписывала контракт. Мне только сказали, что это юридический вопрос, чтобы я подписала заявление о своей невиновности.
Никто никогда не говорил мне, что я должна буду позволять куче людей наблюдать за происходящим.
Валентайн замечает мое потрясенное выражение лица и хмурится.
— Она, очевидно, этого не знала, и
