Эсси Саммерс - Розы в декабре

— Почему мы едем так? Разве мы сначала не отвезем эту... эту девушку?

— Сначала я отвезу тебя, Флер. Мы закончили разговор. Больше говорить не о чем. — Голос его был жесток, словно гнев и раздражение, которое он испытывал по отношению к Джефри и Фионе, перенеслись на его приятельницу.

Женщина не произнесла ни слова.

Они въехали в центр города и остановились перед одним из больших отелей. Молодой человек отсутствовал ровно столько, сколько необходимо, чтобы проводить спутницу до дверей отеля и войти с ней внутрь. Машина тронулась с места, и он спросил, куда ехать. По всем данным он не был британцем. В его английском не было специфической интонации; он слишком четко выговаривал окончания слов. В то же время у Фионы не сложилось впечатления, что он из Канады или из Южной Африки. При мысли о Южной Африке Фиону внезапно пронзила боль, ей чуть не стало плохо. От запаха виски, которое плеснул ей на юбку Джефри, ее чуть не вывернуло. Незнакомец словно почувствовал ее состояние и опустил стекло. Фиона расстегнула жакет из белого вельвета, надетый поверх платья с глубоким декольте. Машина остановилась.

— Вы в квартире живете? — спросил он, рассматривая дом.

— Да.

— Я провожу вас до двери. А то вы не откроете.

В голосе не было ни капли теплоты, только деловитость.

— Спасибо, не надо. Со мной все в порядке. Ключи в сумочке.

— Вы можете не разобраться с ключами, — с усмешкой заметил он. — Лучше я поднимусь с вами.

— Как вы смеете! Со мной все в порядке. Это мой спутник выпил лишнего. Я... я. — К собственному ужасу она почувствовала, что голос изменил ей. Она слышала себя как будто со стороны, издалека. Господи, не хватало только еще лишиться чувств... такого с ней в жизни не бывало... Фиона вся вдруг обмякла и плавно сползла на асфальт к ногам ненавистного чужестранца.

Она пришла в себя и поняла, что ее несут по лестнице, затем ставят на ноги, и она стоит или, вернее, висит на своем спутнике, а он вставляет ключ в замок. Затем он снова поднял ее, внес в комнату и опустил на диван. Фиона сделала попытку обратиться к нему, но безуспешно.

— Подождите, — остановил он ее, открыл дверь и нашел крошечную кухоньку. Вернувшись со стаканом воды, он приподнял ее голову и поднес стакан к губам. Она хотела было сесть, но он удержал ее. — Не двигайтесь. Мне бы не хотелось, чтоб вы снова отключились. — Он помолчал и добавил: — Не понимаю, как девушки пьют эту дрянь. Право, вам это не к лицу.

— Да откуда вы взяли. Просто мне стало плохо. Вы никогда не видели, как падают в обморок?

Он с иронией посмотрел на нее:

— Милая девочка, вы что, меня за идиота принимаете?

Он окинул взглядом комнату с ее ультрамодной обстановкой, резкими пятнами абстрактных картин, яркими обоями в красную полоску и золотой дальней стеной, с недоумением увидел подвенечный наряд, фату с венцом из флердоранжа, столики, заваленные подарками.

— Комната невесты! Уж не вы ли эта невеста?

— Да, — подтвердила Фиона и прикусила губу.

Гость прищурился:

— Не хотите ли вы сказать, что выходите замуж за того... за того малого, что я сейчас отвозил домой? Если да, то я бы на вашем месте дважды подумал перед тем, как сделать это. Вы и сами, разумеется, хороши...

— Я не за него выхожу замуж, — сухо проговорила Фиона.

Внимательно смотревшие на нее серые глаза были холодны как сталь и презрительны.

— И когда же свадьба?

— В субботу, — отвечала Фиона через силу. Ей просто не хотелось ничего объяснять.

— А где жених?

— Насколько я знаю, где-то на полпути из Южной Африки.

— Ах вон оно что. — Голос был резкий, как удар хлыста, но Фионе сегодня столько досталось, что одним ударом больше, одним меньше, значения не имело. — Так у вас сегодня была прощальная гулянка, так, что ли? Черт знает что. О, женщины! Ни в одной нет ни правды, ни верности. Впрочем, не мое дело! Хотите кофе? Это немного прояснит голову.

— Благодарю. Я и сама могу приготовить кофе. Как только вы удалитесь.

Он направился обратно в кухоньку. Фиона спустила ноги с дивана, но тут же почувствовала, как ее трясет и мутит. Она поспешно прилегла. Он вернулся с кофе:

— Я сделал крепкий, черный и сладкий.

Кофе был очень крепкий, но Фиона выпила его в два глотка, лишь бы побыстрее отделаться от незнакомца. Взглянув на его чашку, она заметила двусмысленно:

— Похоже, вам тоже нужен крепкий кофе.

— Да, только по другой причине. У меня был трудный вечер.

Фиона вспомнила его слова той женщине по имени Флер: «Мы закончили разговор. Больше говорить не о чем».

Он поставил чашку, поднялся и посмотрел на нее. Впервые за все время в его глазах появилась неуверенность.

— С вами все в порядке? Может, мне кому-нибудь позвонить?

— Нет, спасибо. Мне не хочется, чтоб кто-нибудь был со мной.

— Я завтра позвоню, чтобы узнать, не мучаетесь ли вы с...

— О, ради Бога, не беспокойтесь. У меня завтра... очень напряженный день. Будут люди... Мне будет...

Его неприятный смех прервал ее.

— Понимаю. Жених возвращается. И вам бы не хотелось, чтоб он что-нибудь знал. Спокойной ночи.

Он ушел.

Порой судьба бывает доброй или снисходительной и подбрасывает за неудачи какую-нибудь награду. Такой наградой для Фионы была возможность уехать не только из Эдинбурга, но и из Англии. Эта милость выпала ей через подругу Робин, которая должна была быть подружкой на свадьбе, ту самую Робин, что, сопереживая всем сердцем, старалась всеми силами скрыть радость, которая совершенно неожиданно выпала ей самой.

Фиона чувствовала, что Робин пытается что-то скрыть, подавить внутреннее возбуждение, и, положив руку ей на колено и наклонившись к ней, спросила:

— В чем дело, Робин? Ты прямо умираешь от желания что-то мне рассказать и не можешь.

Робин закусила губу, глаза ее наполнились слезами.

— О, Фиона. Все это кажется столь жестоким и несправедливым, но это может помочь тебе... если ты и правда хочешь уехать. Как подумаешь, что твое счастье вот так рухнуло, а мое, мое...

Вероятно, Фиона так много выстрадала за эти несколько дней, что чувства ее обострились до крайности и она сразу поняла, в чем дело. Со спокойной уверенностью она спросила:

— Дин вернулся?

Несколько месяцев назад Робин серьезно поругалась со своим женихом Дином, и Дин уехал к себе в Канаду.

— Да, Фиона, он вернулся. Прилетел два дня назад. Все встало на свои места. Это было недоразумение, никто не виноват. Дин сказал, что не может рисковать еще раз. Что, дескать, если уж мы ссоримся, то можем ссориться и после свадьбы. Она будет тихая, без всякого шума. По особому разрешению. А потом мы тут же летим в Канаду. Я просто ума не приложу, что делать с этой работой в Новой Зеландии, о которой я договорилась. Что, если...