Сибилл Саймон - А что мы будем делать потом?

Клод Бэрримор был не только очаровашкой, он обожал, когда его любили. Почта от поклонников была подобна лавине, в которой он с удовольствием купался. Он не утомлялся, слушая, какой он даровитый, какой великий актер и какое блестящее будущее его ожидает.

Кэрол работала у него уже неделю, но ни разу не видела его на сцене. Она появилась у Бэрримора как раз в тот момент, когда он искал на полдня человека, который бы разбирал для него почту, — как и говорила Вайолет. Однако со временем Кэрол стала мастером на все руки.

Для Клода это было само собой разумеющимся делом. Он беспредельно, хотя и беззлобно, терроризировал Кэрол и миссис Вандемус, беспрерывно крича, придираясь и одновременно утверждая, что не сможет без них обойтись. Впрочем, такое поведение вскоре перестало шокировать Кэрол.

Клод Бэрримор был нервным, экстравагантным человеком искусства, словно сошедшим со страниц книги об актере. Самовлюбленность и эгоизм мешали ему испытывать истинные, неподдельные чувства. Он часто театрально убеждал всех, что до беспамятства влюбился и собирается жениться. Однако до этого еще ни разу не дошло, как в случае с Кэтрин Пичем.

Буквально два дня назад весь Нью-Йорк гудел от новости — вот-вот состоится свадьба и что же?.. Мисс Пичем отворачивается от Клода, оставляя его мучиться от одиночества.

Как раз в этот момент в кабинет вошел Бэрримор. Кэрол, не поворачивая головы, продолжала сосредоточенно строчить на пишущей машинке. Клод заглянул через ее плечо, потом взял стул, придвинул его к рабочему столу и принялся читать письма. Через некоторое время он одним движением отмел всю корреспонденцию в сторону и глубоко вздохнул.

— Когда я читаю все это, меня не покидает ощущение, что я все-таки потрясающий мужчина. Женщины меня любят. Они хотят со мной встречаться, хотят за меня замуж, хотят меня любить. Да что там — они просто готовы на меня молиться.

— Наверно, им просто некому больше излить свои чувства. Они оттачивают на вас свое очарование.

Клод насторожился. Он был высок и худощав — не из тех мужчин, которые после определенного возраста начинают толстеть, как на дрожжах. Он был слишком красив, чтобы его можно было воспринимать как серьезного актера. Узкое выразительное лицо микеланджелевского ангела, рыжеватые волосы, которые на солнце сверкали, как пламя костра. Добавьте к этому глаза цвета светлого янтаря, и вы получите полный портрет Клода Бэрримора или, точнее сказать, почти полный, так как самыми красивыми были его изящные руки, способные свести с ума любую женщину.

Возможно, как утверждал по его поводу журнал «Лук», это был последний великий обольститель, последний кабальеро, джентльмен, которого все любят и на которого никто не обижается за ветреность и непостоянство. Очень точная характеристика.

— Я расслышал некую иронию в ваших словах, мисс Бартлетт, или мне показалось? — недоверчиво спросил он. Как всякий человек искусства он был чрезвычайно чувствителен к критике.

Кэрол рассмеялась.

— Я бы никогда не осмелилась иронизировать по вашему поводу, мистер Бэрримор. В конце концов, я же понимаю, что вы этого не переносите.

Клод сгреб стопку писем и швырнул ее на стол.

— Просмотрите их и ответьте. Постарайтесь сохранить мой стиль. Между прочим, вы еще не забыли о моем предложении?

Кэрол опустила руки и сложила их на коленях. В такой позе она производила впечатление тихой и благонравной девицы. Насколько это впечатление обманчиво, показали сказанные ею в следующее мгновение слова:

— Дорогой мистер Бэрримор, я чрезвычайно польщена вашим предложением. Для меня это великая честь — работать на вас полный день. Не обижайтесь, если я скажу вам прямо: я не могу работать на вас в течение всего дня. Все-таки вначале я начала работать у профессора Ломбарда. Кроме того, работать у вас целый день — это верный путь в сумасшедший дом.

Клод болезненно поморщился.

— Ваша честность заслуживает всяческих похвал. Но все же, почему вы не хотите работать у меня полный день?

— Все очень просто, — лаконично ответила Кэрол. — Вы очень несобранный и безалаберный человек.

— Я вас чем-то обидел? Приставал к вам? — возмутился Клод.

— Естественно нет. Но ваша частная жизнь действует мне на нервы, мистер Бэрримор. Так что меня вполне устраивает уходить от вас в двенадцать и спешить к вечернему клиенту.

— Который, конечно, совершенно не похож на меня, — буркнул Клод закуривая.

Кэрол сохраняла абсолютную невозмутимость.

— Он — полная ваша противоположность. Двоих таких боссов, как вы, я бы просто не перенесла. Нет, нет, профессор Ломбард не идет с вами ни в какое сравнение — это глубокий, серьезный, спокойный и умный человек!

— А вы сомневаетесь, что я обладаю всеми этими ценными качествами? — Бэрримор был явно задет словами Кэрол. Между густых бровей Клода пролегла глубокая морщина. Актер обиделся.

— Я? Упаси меня Бог в чем-нибудь сомневаться, — рассудительно произнесла Кэрол. — Однако я ясно вижу, что вы воспринимаете жизнь несерьезно и весьма упрощенно.

— Это по вечерам, — сухо возразил Клод. — Днем я живу как монах-траппист.

— Это те, которые всю жизнь молчат? — спросила Кэрол, наморщив лоб.

Когда он кивнул, девушка рассмеялась.

— Мне кажется, вам не стоит записываться в монахи, мистер Бэрримор. Давайте оставим все, как есть. Я буду работать у вас с восьми до двенадцати, а с половины второго до половины шестого — у профессора Ломбарда. Это будет честно и доставит мне удовольствие. Кроме того, я не теряю надежды получить работу по своей основной специальности.

— Как я ненавижу этого профессора Ломбарда! — с чувством воскликнул Клод.

Кэрол махнула рукой.

— Вы же с ним незнакомы. Откуда вы знаете, что ненавидите его?

— Необязательно знать человека, чтобы его ненавидеть, — горячо и с пламенем во взоре возразил Бэрримор.

Кэрол, развернувшись на крутящемся стуле, посмотрела на Клода с дружеской снисходительной улыбкой, как на большого, невоспитанного мальчишку.

— Вы ведете себя, как ребенок, и прекрасно это знаете. Кстати, на десять у вас назначена встреча со стоматологом, вы не забыли?

На лицо Клода снова набежало облачко.

— Со стоматологом? Но я об этом ничего не знаю.

— Если вы пропустите эту консультацию, ваш левый коренной зуб напомнит о вашей забывчивости.

На секунду их взгляды скрестились, как клинки. Кэрол спокойно выдержала этот поединок. Она с первого дня почувствовала, что он неплохо к ней относится, впрочем, так же, как и она к нему.

Клод и Кэрол хорошо сработались, понимали друг друга с полуслова, и Клод предоставлял девушке полную свободу действий во всем, что касалось работы. Он понимал, что может вполне на нее положиться. Не будь ее, Клод продолжал бы пропускать важные встречи, что постоянно случалось с ним до появления Кэрол.