Натали Фокс - Знак любви

— Ваше отношение, синьор Росси, очень неприятно…

— Витторио, — подсказал он.

Лили тряхнула своей каштановой шевелюрой.

— По имени я обращаюсь лишь к тем людям, которые мне нравятся, синьор Росси. Вы не относитесь к их числу.

Вторая улыбка.

— Как пожелаете, синьорина Мейер, — спокойно ответил он, как бы подтверждая, что по этому вопросу у них имеется полное взаимопонимание.

— Поскольку все акценты расставлены, — с сарказмом проговорила девушка, — может быть, теперь вы объясните мне, почему вы столь неприветливы, — или это доселе неизвестная миру отличительная черта итальянцев?

— А каков взгляд мира на итальянцев? — спросил он, провоцируя ее на резкий ответ дрязнящим блеском своих глаз.

Лили поддалась на эту провокацию.

— Существует мнение, что они более талантливы снизу, чем сверху, — парировала она и замерла в испуге: не зашла ли она слишком далеко?

На этот раз его улыбка была искренней. «По крайней мере, у него есть чувство юмора», — с облегчением вздохнула Лили.

— Возможно, вы в чем-то и правы, — усмехнулся Витторио. — Но мы не даем разгораться страсти в нашей крови, пока не убедимся, что женщины стоят того.

Девушка никогда бы не подумала, что разговор на эту тему встретит его отклик, но ей разговор был забавен и интересен.

— Вы хотите сказать — пока они сами этого не захотят?

— Вы говорите «они», — может быть, правильнее сказать «мы».

Лили улыбнулась. Его английский был безупречен.

— Я не отношусь к этой категории девушек, — ответила она игриво и одернула тонкую хлопчатобумажную рубашку. — Я думаю, что анализ национального характера итальянских мужчин окончен; теперь не будете ли вы любезны покинуть виллу, чтобы я могла разложить свои вещи.

Лили не хотелось продолжать этот разговор, было жарко, она устала и жаждала принять прохладный душ.

Он все еще улыбался, когда она повернулась, чтобы взять с дивана свой портплед.

— Я не могу уйти, пока все вам не объясню.

— Объясните что — вашу грубость? — Лили обернулась и увидела, что на лице Витторио уже нет и следа улыбки. Это побудило ее к решительным действиям. — Не стоит беспокоиться. Мы вряд ли будем продолжать отношения, так что в объяснениях необходимости нет.

— Я не намерен объяснять вам то, что вы называете грубостью, а что касается продолжения нашего знакомства, то это ведомо только Богу.

Его глаза потемнели, а лицо сделалось суровым. Внезапно ее бросило в жар, и она поняла, что итальянцы ужасны, — не внешностью, она без сомнения хороша, — но тем, что скрывается за нею — той холодностью, которая приводит ее в смущение, несмотря на его юмор.

— Вы просто Марс, бог войны, — заметила Лили, подумав, уж не флиртует ли он с ней.

— А вы — Венера, римская богиня любви, — парировал Витторио с насмешкой в голосе.

Нет, не флиртует, просто дразнит.

Она быстро ответила:

— Я всегда думала, что римская мифология бедна по сравнению с греческой. Все ее боги — боги земли и труда.

Его благородный рот чуть скривился; он пробормотал:

— А вы знаете нашу мифологию. В вас есть что-то от вашего отца. Мы провели много чудесных часов, споря с ним по поводу различий в наших верованиях.

Ей стало больно от того, что этот человек так близко знал ее отца: возможно, даже ближе, чем она.

— Ну, я не отец и не могу сказать, чтобы споры с вами доставляли мне удовольствие, они меня утомляют. Итак, вы предлагаете мне объяснения. Если они касаются не вашей грубости, тогда чего же?

Он сделал несколько шагов к Лили и остановился так близко от нее, что она чувствовала тепло, исходящее от его тела. Так же, как и в маленьком Карло, ее попутчике, в этом человеке была какая-то типично итальянская утонченность. Ее по-прежнему удивляло, что он делает в этой глуши, и еще ей было странно, что она так остро ощущает исходящий от его тела ток.

— Я должен объяснить, как здесь все действует, — мягко сказал он.

Лили изобразила на лице саркастическую улыбку.

— Это звучит так, как будто речь идет о машине. Это дом, а не автомобиль, и я сама способна разобраться, как работает водопровод. Кстати, о водопроводе. Мне очень жарко, я хотела бы принять душ, и, право же, вы не нужны мне здесь.

— Вы кстати напомнили мне о водопроводе. Я и сам хотел…

В его глазах вдруг мелькнуло нечто вроде озорства, и Лили невольно подумала, что здесь, возможно, вообще нет никакого водопровода? Дом стоял на отшибе, вдали от деревушки у проселочной дороги… Но ее отец был состоятельным человеком, а не простым тосканским крестьянином. Здесь должен был быть водопровод.

Витторио Росси, казалось, прочитал ее мысли.

— Ценности жизни… — непонятно к чему негромко сказал он. — Вы скоро поймете вашего отца. Пойдемте, я все вам покажу.

Он прошел вперед через гостиную; заинтересованная Лили последовала за ним. Она до сих пор не знала, кто этот человек, она знала только его имя, но ей было неизвестно, как он здесь оказался и откуда пришел. А его бесцеремонное замечание о том, что он не хотел бы, чтобы вилла была продана, прозвучало столь серьезно, что можно подумать: для него этот вопрос жизни или смерти. И потом, откуда у него эти сведения? Ведь она лишь вскользь заметила адвокату отца, что ей не имеет смысла оставлять дом за собой… Хотя, конечно, Витторио может быть с ним знаком.

У Лили не было времени выяснить, кто поддерживает дом в таком безупречном состоянии. Он был обставлен антикварными вещами, стены украшали полки с книгами, на столе из красного дерева, стоящего у небольшого окна, размещалась коллекция фарфора. Удобные диваны и стулья были обиты дорогим темным гобеленом, а на каменном полу лежали красивые восточные ковры. Как дизайнер по ткани, Лили сумела все это оценить, но она понимала, что убранство дома — дело рук женщины, и у нее возникло чувство ревности.

Витторио Росси провел ее в холл, из которого на второй этаж вела каменная лестница. Он остановился возле ступеней.

— Там находится кабинет вашего отца. — Он кивнул на закрытую деревянную дверь. — Может быть, вы захотите внимательно ознакомиться с ним в одиночестве. — Он старался поймать ее взгляд, как бы надеясь прочитать в ее глазах это желание.

— Конечно, — спокойно отозвалась она. — Вопреки тому, что вы обо мне думаете, я любила своего отца.

Ничего не ответив, Витторио стал подниматься по каменным ступеням, а Лили следовала за ним, стараясь заглушить в себе то чувство вины, которое он в ней пробудил. Она редко встречалась с отцом, его смерть вызвала в ее сердце огорчение, которое трудно было назвать болью, но девушка не хотела, чтобы незнакомец сомневался в ее любви к отцу.