Мэхелия Айзекс - Кто сильнее

Войдя в прохладный вестибюль отеля, Иветт замешкалась, пытаясь вспомнить, что же собиралась делать. Ах да, хотела взять журнал и понежиться на солнышке, но встреча с бывшим мужем выбила ее из колеи.

Отгоняя мысли о Дике, Иветт на лифте поднялась на свой этаж. В ее распоряжении оказался просторный номер с двуспальной кроватью и с широким балконом, выходящим на океан.

Снимая майку и шорты, надевая купальник, она гадала, где же остановился Дик. Вероятно, он прилетел вчера вечером и, вполне возможно, остановился в этом же отеле. Мельком взглянув на свое отражение в огромном зеркале ванной комнаты, Иветт даже не обратила внимания, хорошо ли сидит купальник.

Может быть, лучше остаться в номере и просто позагорать на балконе? Иветт нахмурилась. Нет, мне не следует прятаться от него. Я уже доказала когда-то, что способна бросить вызов Ричарду Доулу. Не имеет значения, что он сказал и что подумал обо мне. Я свободная женщина и буду делать то, что считаю нужным.

Дик едва ли задержится здесь, размышляла она, я достаточно ясно дала понять, что не изменю своего решения. И, кроме того, в начале мая у него всегда цейтнот. К тому же его отец серьезно болен… Интересно, с какой стати я должна чувствовать вину перед человеком, который всегда ненавидел меня?! О Господи, он испортил жизнь собственному сыну, не говоря уж… Нет-нет, сейчас не стоит об этом думать.

Телефон зазвонил как раз в тот момент, когда Иветт натягивала футболку. Она поспешно бросилась к аппарату, но вдруг застыла на полдороге. Что, если это Дик? Мне нужно время, чтобы построить новую защиту. Я оказалась более ранимой, чем думала. Нет, скорее всего, звонит мать, узнать, все ли со мной в порядке.

Родители Иветт индифферентно отнеслись к ее решению провести отпуск в одиночестве и не обсуждали тот факт, что она выбрала место, столь далекое от Монреаля. И, хотя Иветт позвонила им, едва войдя в номер, они, по-видимому, решили следить за каждым ее шагом.

Она подняла трубку и услышала голос Мэдж:

– Ив? Ив, дорогая, это ты?

– Да, – сухо отозвалась Иветт, – это я. Что же ты наделала!

– О, Ив, как тебя хорошо слышно! Неужели ты действительно за полторы тысячи миль? – Мэдж смущенно кашлянула. – Представляю твое негодование, но постарайся войти в мое положение. Отец Дика – брат моего мужа, и этим все сказано. Когда Дик спросил, не знаю ли я, где тебя искать, я не могла соврать…

Иветт молча переваривала услышанное. Хотя она все еще считала, что подруга предательски открыла ее местонахождение, даже не попытавшись предупредить, нельзя было не принять во внимание ее семейные обязательства. Брак Мэдж с братом Джона Доула оказался не успешнее, чем ее собственный, но правда состояла в том, что Мэдж была более зависима от семейства Доулов, чем она. Мэдж и Стэнли Доул имели двух сыновей, Патрика и Стэнли-младшего, и если она хотела нормально общаться со своими детьми, регулярно видеть их, то не могла позволить себе испортить отношения с бывшим мужем, который мог лишить ее этого права.

– Ив, ты меня слышишь?

Взволнованный голос подруги вернул внимание Иветт к разговору, заставив ее чуть оттаять. Они дружили уже добрых десять лет, она любила Мэдж, многим была обязана ей и посчитала, что та не должна рисковать ради нее своими семейными отношениями.

– Да, дорогая, я слушаю, – отозвалась Иветт. – Ладно, я прощаю тебя. Понимаю, что у тебя действительно не было другого выхода. Но почему же ты не предупредила меня? Когда я увидела Дика здесь, то чуть не упала в обморок…

– Ты видела Дика? – переспросила Мэдж с искренним удивлением.

– Конечно, черт возьми, а чего ты ожидала?

– О, я не знаю… – промямлила подруга. – Когда он позвонил, у меня было такое впечатление, что он не собирается покидать Олтамахо. Ведь его отец болен.

– Тем не менее, он здесь.

– И ты собираешься вернуться вместе с ним?

– Нет.

– Нет? – В голосе Мэдж слышалось явное разочарование. – Но Джон умирает…

– И что же?

На другом конце провода воцарилось молчание.

– Дик говорил, врачи дают ему несколько недель, не больше, – послышался, наконец, грустный голос Мэдж. – Не смогла бы ты найти в своем сердце чуть-чуть сострадания? Я знаюе между вами были какие-то разногласия…

– Разногласия?! – Иветт почти кричала. – Мы с мистером Доулом расходились абсолютно во всем, в каждой мелочи, по-разному смотрели на одни и те же вещи! Джон Доул не заслуживает сострадания. Он лживый, злой человек!

– Ты ненавидишь его? – Мэдж вздохнула.

– А ты?

– Нет, у меня нет к нему ненависти. О, я знаю, что ты собираешься сказать. Если бы Джон не поднял шум из-за моего желания добиться хоть какой-то независимости, Стэнли никогда бы не нашел в себе сил предъявить мне ультиматум. Это он заставил меня сделать выбор: или остаться прозябать в Олтамахо и поставить крест на своей жизни, или попробовать все начать сначала. Как говорится, Джон только заготовил ружья, но, моя дорогая, Стэнли, и никто другой, нажал на курок.

– Да, но…

– Выслушай меня, Ив. Я не жалею о том, что сделала. О, конечно, я скучаю по мальчикам, но они не были крошками, когда я ушла. И сейчас я живу хорошо. Руковожу галереей, и с Алексом у нас больше общего, чем было у меня со Стэнли. У меня есть все, что нужно. Я могу позволить себе испытывать чувство жалости.

– Я не могу.

Послышался глубокий вздох Мэдж.

– Да, – сказала она после паузы. – Да, я понимаю. Я забыла, как сильно ты любишь Дика.

– Любила! – резко поправила Иветт. – Но с этим покончено. Та любовь умерла, когда они убили Андре. Или ты забыла об этом?

На какое-то время обе замолчали, и, когда Мэдж заговорила снова, в ее голосе звучало сожаление:

– Нет, конечно, я не забыла. Прости, дорогая. Поступай, как знаешь.

Теперь Иветт охватило чувство вины. Она ругала себя за то, что слишком жестко обошлась с Мэдж.

– Хватит об этом, – решила она перевести разговор на другую тему. – Как там дела с моей выставкой? Ты думаешь, она вызовет интерес?

– Ты шутишь?! – нетерпеливо воскликнула Мэдж. – Я уже заручилась поддержкой самых влиятельных критиков, и даже сам Кристофер Гейт согласился принять участие в открытии.

– Прекрасно.

Иветт ожидала прилива энтузиазма – ведь не кто-нибудь, а ведущий популярной телевизионной программы выразил желание присутствовать на ее выставке, – но почему-то радость по поводу предстоящего мероприятия неожиданно померкла. Образ отца Дика, немощного старика, угасающего от страшной болезни, стоял перед глазами. Когда Мэдж сказала, что пора заканчивать разговор, Иветт, положив трубку, с облегчением вздохнула.

Она надеялась, что теперь-то освободится от своих противоречивых мыслей, но ошиблась. Воспоминания о жизни в Олтамахо вновь поднялись из глубин почти забытого прошлого, смешиваясь с горьким чувством обиды. Она схватила пляжную сумку, бросила в нее журнал, солнечные очки, лосьон для загара и, резко захлопнув за собой дверь, выбежала из комнаты.