Энн Макалистер - Снова вместе

Только Майкл благодаря настойчивым ухаживаниям сумел вытеснить Алека из ее сердца, занять его место, стать ей необходимым.

Благослови, Господи, Майкла, подумала Либби, выходя из задумчивости.

– Что собираешься делать? – спросила ее Мэдди, ловко подхватив чемодан и открывая высокую калитку в маленький, заросший травой дворик.

Что касается Алека, она ничего не собирается делать. Если повезет, она вообще с ним больше не встретится. Никогда.

– Мои намерения не выходят за рамки работы, – вяло сказала Либби. Потом подхватила второй чемодан и последовала за подругой. – Алек мне безразличен. И не имеет ко мне никакого отношения.

Мэдди отперла дверь, но в дом не вошла, а оглянулась на Сэма, который пробовал на прочность решетку с вьющимся виноградом.

– Мистер Блэншард… знает о?..

– Нет.

– Теперь узнает.

– Это его проблема. Он женат, у него есть собственный ребенок. И, может быть, не один.

Либби усмехнулась: у такого человека, как Алек, вполне могла быть целая дюжина детишек. Все эти годы она не хотела даже слышать об Алеке Блэншарде. Это оказалось нелегко: его имя было у всех на слуху. Как же – одна из ключевых фигур в Голливуде!

– Ошибаешься, у него всего один ребенок. – Мэдди отнесла чемодан наверх, в большую из двух имеющихся комнат, и бросила его на кровать. – Они здесь вдвоем – он и его дочка.

– Без Марго?

Мэдди посмотрела на нее в упор.

– Марго погибла.

– Что?!

Мэдди развела руками.

– Автомобильная катастрофа в Калифорнии. Марго с еще одним парнем, репортером, ехала в аэропорт встречать Алека. Говорят, не заметили крутого поворота. – Мэдди покачала головой. – Жалко… Наверное, для него это был ужасный удар. Неужели ты ничего не слыхала?

Нет, Либби не слыхала. Красивая, полная жизни Марго Гессе умерла? Она резко села, стиснув пальцы на коленях.

– Неудивительно, что ты не знала о несчастном случае, – продолжала Мэдди. – Мистер Блэншард не из тех, кто любит пересуды, и всегда старается избегать встреч с досужими репортерами.

– Ммм…

О нем действительно мало сплетничали в газетах. О его фильмах, конечно, говорили и писали достаточно, но личная жизнь Алека Блэншарда оставалась за кадром. Ни о нем, ни о Марго, ни об их дочери почти ничего не было известно.

Когда Алек взял в жены восходящую звезду Марго, это была знойная блондинка с пухлым, как у Мэрилин Монро, ротиком. Однако Либби, как ни старалась, не могла вспомнить ни одного фильма с ее участием. Что ж, так или иначе у нее не было необходимости вкалывать ради денег. Вероятно, поэтому ее вполне устраивало быть просто преданной женой и заботливой матерью.

– Бедная Марго, – пробормотала Либби и, вспомнив о Сэме и тех тесных узах, которые связывали ее с ним, добавила: – Бедная ее дочка…

Мэдди только кивала и молча вынимала одежду, раскладывая ее по ящикам.

Однако не забыла про себя отметить, что Либби не испытывала к Алеку жалости. И сейчас тоже не испытывает. У нее не осталось к нему никаких чувств.

С Алеком она не встречалась, но знала, что он где-то тут поблизости: его присутствие чувствовалось повсюду. А как же могло быть иначе, если вся работа Либби заключалась в том, чтобы бродить по улицам, а люди в это время бросали все свои дела и глазели на нее?

Либби уже целых три дня находилась в городе, заглядывая во все укромные уголки, возобновляла прежние знакомства, налаживала контакты. И хотя она всячески избегала упоминать имена Алека и Сэма, чувствовалось, что на острове все уже догадывались. Беспроволочный телеграф отлично справлялся со своим заданием.

– Давным-давно… – слышала она перешептывания за своей спиной. – Она и мистер Алек… Только взгляните на мальчика!..

Однако в общении с ней все были неизменно вежливы. Они улыбались. Те, кто ее еще помнил, встречали и ее, и Сэма с распростертыми объятиями. Либби прекрасно знала, что они все знают и понимают. Такие дети, как Сэм, рожденные вне брачных уз, не были на острове в новинку. Почти каждый мужчина, попадавший сюда, уезжал, оставив по себе память.

Большинство подобных «папаш» на остров больше не возвращались. Алек вот вернулся. Возможно, кстати, не единожды: в конце концов, его семья владела здесь собственностью. Если кто-то и был здесь чужаком, так это Либби, и она очень хорошо это осознавала.

Либби осознавала также, что должна немедленно уехать. Ее миссия была завершена – по крайней мере тайная. Не так уж много времени потребовалось, чтобы убедиться, что она уже не та маленькая глупышка, которая без памяти втюрилась в Алека Блэншарда. Она с радостью забудет об Алеке, но, если кое-какие сожаления и оставались, у нее был Сэм – и это самое главное.

Короче, сейчас уже можно возвращаться домой, но… она не могла этого сделать, не выполнив полностью задание профессора.

Даже страшно подумать, что бы сказал профессор Дитрих, если бы она вернулась в Айову без материалов, ради которых приехала сюда. Дитрих был ее руководителем целых семь лет. Если не ради себя, то хотя бы ради этого прекрасного человека она обязана завершить начатое.

Кроме того, Сэм и понятия не имеет о ее смятении. Мальчик впервые в жизни выехал из дому на целых два месяца – свои первые в жизни каникулы, – так какое она имеет право лишать сынишку радости?

Тут до нее донесся голосок Сэма с дорожки, где он играл с местными ребятишками. Звонкий смех сына заставил ее улыбнуться: его радость делала ее жизнь полноценной. Только ради того, чтобы доставить удовольствие Сэму и выполнить свои обязательства перед профессором Дитрихом, она смирилась с мыслью, что Алек находится где-то здесь, на расстоянии мили от нее.

Ну и что, в конце концов? К счастью – не ближе.

Размышления Либби прервал нетерпеливый стук в дверь.

– Входи!

Либби, ожидавшая Мэдди с дневной рыбалки, обернулась с приветливой улыбкой на губах.

– Привет, Либби.

Это был Алек.

Улыбка погасла на ее лице, живот мгновенно подвело.

Он не изменился. Ни капельки. Другие мужчины его возраста начинают толстеть, волосы редеют, глаза теряют блеск. Но Алек остался прежним – нет, что греха таить, даже еще более привлекательным.

Крепкие, как канат, мышцы, которые не могли скрыть ни майка, ни брюки; темные волосы, растрепавшиеся от ветра, явно нуждались в стрижке; лицо напряжено; упругая загорелая кожа гладко обтягивает скулы. Стоит только бросить на него один беглый взгляд, чтобы признаться: он все так же неотразим, как и раньше…

Либби судорожно вцепилась в спинку стула. Чтобы взять себя в руки, пришлось сделать глубокий вдох.

– Алек, – сказала она без малейшего удивления в голосе, как только перевела дух. – Что тебе здесь нужно?