Мирна Маккензи - Только позови

Женевьева задалась вопросом, что именно Тереза сказала Лукасу и насколько хорошо он на самом деле знал Терезу.

Тереза была слишком умной и ответственной, и не в ее привычках преувеличивать. Если Лукас считает Женевьеву гением, как и ее родителей, и если он узнает правду…

Женевьева не могла нагло врать после того, что случилось с Барри. Она открыла рот, чтобы сказать, что вовсе не обладает талантами, которые были присущи ее родителям, но сдержалась.

Неужели ей не удастся удовлетворительно выполнить работу, которую ей поручит Лукас?

— Я не так опытна, как мои родители, — честно сказала она, — но я постоянно находилась в прекрасных интерьерах, детально их изучала и составляла каталоги по требованию родителей… — Она старалась не думать о том, насколько красив Лукас.

По мелочам Женевьеву разочаровывали много раз, но никто и никогда не предавал ее так жестоко, как Барри. Любовь ослепила Женевьеву… и способствовала ее краху. Больше этого не случится. И дело было даже не в том, что она стала свидетельницей скандала с красивой брюнеткой. Тереза уже предупредила Женевьеву: «Лукас имеет репутацию плейбоя и сердцееда, который никогда не заводит продолжительных романов». Тереза также упомянула, что он чрезвычайно хорош, но Женевьева решила тогда об этом не думать.

«Не имеет значения, насколько он хорош», — решила она. Не нужен ей мужчина. Никакой. Прямо сейчас ей нужна только работа! И деньги. И безопасность. И новая жизнь, в которой она будет самостоятельной, перестанет на кого-либо полагаться и станет следовать простым правилам: никому не доверять, ни в кого не влюбляться.

Но сначала она должна эту работу получить.

Она подняла глаза и увидела, что Лукас внимательно ее изучает.

— Кто выбирал вам одежду? — вдруг спросил он.

— Простите? — Она моргнула. «Какой странный вопрос, но… Ну и что? Может, он любит задавать такие». — Ее выбирала я. — Когда Женевьева покупала эту одежду, у нее еще было полно денег.

— Хм-м-м…

Она попыталась удержаться от вопроса. И не смогла.

— «Хм-м-м» — это выражение неудовольствия?

— Это выражение заинтересованности. — Он посмотрел на ее юбку бронзового цвета и блузку темно-золотистого оттенка с небольшими кремовыми стеклянными пуговками-звездочками, которые она сделала сама. Каждая пуговица была слегка асимметричной и не похожей на остальные. — Эффектно, со вкусом, в некотором смысле даже немного старомодно. А пуговицы… Они очень необычные, но, несмотря на некую нестандартность, идеально дополняют ансамбль. Судя по всему, вы умеете сочетать цвета и вещи. К тому же цвет одежды удачно оттеняет ваши огненные волосы.

Женевьева была благодарна, что он не назвал их рыжими. Ее родителям не нравился природный оттенок ее волос, и они часто пытались заставить ее перекраситься. Барри же предпочитал блондинок… Вернее, предпочел одну из них и потратил на нее деньги, украденные у Женевьевы. В знак протеста Женевьева отказывалась перекрашивать волосы. Свои рыжие волосы она стягивала в тугой хвост на затылке.

— Вот только юбка слишком короткая, — вдруг сказал Лукас, и Женевьева машинально посмотрела на свои скрещенные ноги и прикусила губу.

— Говорите, что хотели сказать, — произнес он.

— Мне жаль… — Ну вот, теперь Лукас ее не наймет! Или наймет, но работать с ним будет нелегко. — Я… обычно ношу юбки такой длины. Будут проблемы с дресс-кодом?

Лукас посмотрел на нее с удивлением:

— В моей фирме нет дресс-кода. Я просто хотел узнать, сможете ли вы отстоять свой выбор.

— Я… — Женевьева собиралась сказать ему, что он несправедлив, ведь глупо препираться на собеседовании с будущим работодателем. Но спорить она не приучена. К тому же сейчас Женевьева была напугана, взволнована, измотана и голодна. — Я полагала, вы не будете играть со мной в игры, — произнесла она, сама себе удивляясь.

А вот это совсем глупо. Она хотела было извиниться, но поздно…

Лукас заговорил:

— Вы правы. Мой комментарий оказался несправедливым, учитывая сложившиеся обстоятельства. Итак, давайте просто поговорим. Попробуйте успокоиться и вести себя так, как если бы вы уже работали для меня. Договорились?

— И… — Она с трудом сглотнула. — То есть… А если вам не понравится, как мне себя вести?

Он пожал плечами:

— Тогда я не возьму вас на работу. Как только я в вас усомнюсь, собеседование закончится. Разве это не справедливо?

Женевьева испугалась:

— Вы всегда так откровенны, мистер Макдауэлл?

— Всегда.

Он смотрел на нее, и она не могла отвести взгляд. Какие у него глаза… По телу Женевьевы пробежал трепет. Лукас был человеком, от которого зависело ее будущее.

— Думаю… Я согласна с вами, мистер Макдауэлл!

— Я повел себя немного резко. Извините. У вашей юбки просто прекрасная длина.

В самом деле, юбка была приличной длины. Несмотря на это, Женевьева вдруг почувствовала, будто ее колени совершенно обнажены. Лукас Макдауэлл внимательно рассматривал ее ноги.

— Хорошо, — кивнула она, принимая его извинение.

Казалось, он сейчас вот-вот улыбнется.

— Хорошо то, что я был резок, или то, что ваша юбка имеет прекрасную длину?

— Я…

Он покачал головой:

— Не берите в голову. Не отвечайте. Скажите мне вот о чем. Что вы чувствуете по отношению к бездомным, или бедным, или тем, кто попал в беду?

«Сейчас я точно грохнусь в обморок, — подумала Женевьева. — Он решил поговорить обо мне? Знает ли мистер Макдауэлл, в каких условиях мне приходится жить?»

— Я думаю, не следует оценивать людей по их финансовому состоянию. И хотела бы надеяться, что так считает большинство людей.

Лукас кивнул.

— Последний вопрос. Вы с Терезой давно не виделись, но она сказала мне, что в юности вы были близки. Я уверен, она делилась с вами секретами. Я предпочитаю знать все о своих прежних и нынешних сотрудниках. Можете ли вы рассказать мне некоторые из ее секретов?

— Нет! — Женевьева ответила слишком громко и слишком поспешно, но она была действительно шокирована. Пусть это ее первое собеседование, но она была уверена — работодатель не вправе задавать подобные вопросы.

Что за человек этот Макдауэлл? Она взглянула на Лукаса и поняла — решается ее судьба. Он смотрел на нее пристально, словно выжидая. Его серо-стальные глаза завораживали…

— Нет, — сказала она снова, на этот раз тихо. У Терезы, несомненно, были секреты, но она доверяла Женевьеве. — Нет.

Холодный взгляд Лукаса едва заметно смягчился.

— Когда вы можете приступить к работе? — спросил он.