Сара Вуд - Наследник Крэнфорда

— Спасибо, но нет, — ответила она им. Женщины заметно расслабились. Внезапно Николь почувствовала себя ужасно одинокой. Теперь, когда она больше не замужем, к ней стали относиться по-другому. Женщины — как к опасной сопернице. Мужчины — как к желанной добыче.

— Мне нужно время, чтобы пережить утрату — продолжила она. — А потом, после небольшого путешествия, я вернусь домой и снова окунусь в жизненный водоворот.

Грациозным жестом она указала на великолепие, окружающее отцовский — нет, ее — коттедж. Фруктовые деревья в цвету. Воздух, наполненный запахами трав. Пчелы, деловито жужжащие среди диковинных цветов. Сад в английском стиле. Как и многие английские эмигранты, отец создал кусочек Англии в чужой стране.

Позабыв о гостях, Николь невидящим взглядом уставилась на покачивающиеся розы, лилии, сладко пахнущую сирень. В растревоженных мыслях вертелся вопрос: почему?

Почему он не открыл ей своего секрета, когда они были так близки? Почему за всю жизнь ни разу не покидал Францию? Неужели он так ненавидел свою родину, или же была какая-то другая, более мрачная причина, по которой он отвернулся от своей страны?

— Там на кладбище какая-то тетя разбрасывает пыль! И у нее горб на животе!

Необычайно возбужденный Джозеф влетел в церковь и вихрем пронесся по проходу. Одетый в свой нарядный воскресный костюмчик, сияющий Джозеф резко остановился перед серьезным, немного угрюмым отцом, который пил кофе в компании преподобного Томаса.

С тех пор как Блейк узнал, что он не имеет права управлять Крэнфордом, прошло почти две недели. Но он пообещал матери, что не станет действовать поспешно. Его дни и ночи были наполнены вопросами, совесть мучила его всякий раз, когда он принимал какое-либо решение относительно поместья.

Только Джозеф придавал ему мужества. Он улыбнулся сыну и его непосредственности. Тетя с горбом на животе скорее всего лишь беременная женщина.

— А почему, по-твоему, она это делает? — спросил он, не удержавшись и любовно погладив ладонью возбужденное личико Джозефа.

— Потому что она сумасшедшая, — заявил Джозеф. — Она бормочет себе под нос какую-то ерунду, как будто произносит заклинание. И плачет.

— Плачет? — Блейк нахмурился и обменялся озабоченными взглядами с преподобным Томасом. — Пол, думаю, мне лучше посмотреть, чем я могу помочь.

Взяв сына за руку, он поднялся и зашагал так быстро, что Джозефу пришлось бежать, чтобы поспевать за ним.

У выхода из церкви, где бесчисленные предки Беллами мирно покоились под каменными плитами и медными табличками, он не мог не затаить дыхание в благоговении, несмотря на то, что зрелище было ему хорошо знакомо. Позади небольшого церковного двора беспорядочно возвышались крыши старых коттеджей. Великолепный парк простирался в глубь долины, зеленый и пышный, сливаясь с массивом леса у подножья Крэнфорд-хилл.

Блейк знал, что обязан этой красотой, этим бесценным наследием тому факту, что сотни лет Котсволдс производил лучшую шерсть в Европе. Он просиял от гордости.

В воскресную тишину мягко вплетались звуки птичьего пения и тихое и ровное жужжание пчел. Он ощутил прилив невыразимой любви. Это место стало частью его жизни.

— Она исчезла, папа! Она заколдовала себя в невидимку?

— Сейчас увидим.

— Но ты же не можешь видеть невидимое! — резонно возразил его сын.

Блейк зашагал вокруг старинной церкви, ведя за собой Джозефа, крадущегося на цыпочках. На сердце у Блейка потеплело, и он гадал, все ли родители приходят в такой восторг от забавных выходок своих чад.

Они увидели женщину прямо за тысячелетним тисом. Она стояла на четвереньках у могильной плиты, так что Блейк не мог видеть ее «горба». Он мельком увидел ее лицо, когда она повернула его в сторону, и предположил, что ей лет двадцать пять или около того.

Одежда ее была необычной — длинная юбка, лежащая мягкими складками, и облегающий хлопковый топ, обнажающий не меньше пары дюймов загорелой спины. И все же она выглядела стильно. Возможно, благодаря длинному шелковому шарфу, обтягивающему ее стройную шею.

Светлые волосы были модно подстрижены, и шелковистые пряди мягко свисали наперед, когда изящные тонкие пальцы медленно двигались по покрытому лишайником камню. Что-то совсем не похожа на сумасшедшую, подумал Блейк, заинтригованный незнакомкой.

— Она щупает могилу! — прошептал его сын. — Спорим, она еще и слепая!

Беспокоясь, что Джозеф может ляпнуть что-нибудь неподходящее, Блейк напустил на себя строгий вид.

— Тише. Не говори ни слова.

Николь застонала. Вот еще одна неопознанная могила! Она уже была близка к отчаянию и гадала, удастся ли ей когда-либо найти признаки существования семьи отца. По-прежнему сжимая теперь уже пустую урну с его пеплом, она присела на корточки рядом со следующим надгробием и попыталась разглядеть, нет ли на нем имени Беллами. Но и на этой плите надпись стерлась от времени, и Николь почувствовала, как ее накрыла новая волна разочарования.

С первых же минут приезда в Грейт-Астон она ощутила страстную потребность найти свои корни в этой прелестной английской деревушке. Покой и безмятежность окутали ее многострадальное сердце.

Вся деревня, казалось, дремала в безмолвии воскресного утра, живописные коттеджи радовали глаз приятным медовым оттенком.

Именно такой Николь всегда представляла Англию. Опавшие лепестки магнолии усеивали дорогу от дерева, склонившегося над старой каменной стеной. Напротив церкви дремал бревенчатый паб. А за всем этим виднелась маленькая деревенская лужайка для игр с прудом и утками.

По дороге к маленькой церкви ее переполняло ощущение того, что она идет по отцовским стопам. Она чувствовала, что ребенком он ходил по этим тропинкам. Был здесь. Бегал, смеялся, играл с друзьями…

И почему отец покинул такое прекрасное место? Но в чем бы ни заключалась правда, она сделала то, о чем он просил. Вернула его прах к подножию древнего тисового дерева.

А теперь она ищет доказательства существования отцовских родственников. Но ни на одном могильном камне нет имени Беллами!

Удрученная неудачей и подавленная прощанием с отцом, Николь испустила вздох.

— Papa! Quelle trahison! — пробормотала она, прислонившись лбом к замшелому камню.

Вдруг она застыла. Что-то заставило ее повернуть голову, хотя она не слышала ни звука. Сквозь пелену слез Николь увидела фигуры высокого темноволосого мужчины и взъерошенного ребенка, встревожено разглядывающих ее.

Понимая, как нелепо она, должно быть, выглядит, Николь покраснела и тут же поднялась на ноги, обхватив руками подвешенную на животе сумку.