Тот самый гость - Александра Астафьева
Голубкина определенно решает быть свахой.
— Кольца перед операцией снимают, тебе ли не знать, — напоминаю ей.
— Давай, давай, — выпроваживает меня жестом руки, — потом нам расскажешь, как все прошло.
— Хорошего дня, девочки, — говорю обеим, стараясь в голосе сохранить веселый настрой, и выхожу из сестринской.
«Пятая» VIP-палата находится в самом конце коридора. Таких палат несколько в нашем отделении, они более комфортабельны и наблюдаются исключительно заведующим отделением хирургии — отличным специалистом в своей области Анатолием Анатольевичем Лукиным. Высокий, широкоплечий мужчина, разменявший не так давно пятый десяток, гордость нашего отделения и просто хороший человек. Его громадную фигуру невозможно не заметить, в данный момент он находится возле поста, листая бумаги. Выражение лица заведующего подсказывает мне, что он намеревается доложить о чем-то серьезном.
— Вера Николаевна, я пока заберу историю болезни пациента Гурова.
— Хорошо, Анатолий Анатольевич.
— Зайдите к нему первым делом, проведайте. Я чуть позже загляну. Вчера прооперировали кисть руки с помощью проводниковой анестезии. Ночью спал, ни на что не жаловался, но проведать его стоит.
Согласно киваю головой. Об этом пациенте уже наслышана с самого утра.
— Перелом луча? — спрашиваю доктора, хотя знаю ответ, его травмы обсуждались ранее.
— Да, скрепили кость имплантом. С вывихом проще: подколенная артерия в порядке, как таковых сосудистых повреждений нет. У него также травма лица, ушиб носа. Он не сломан, но болевые ощущения могут присутствовать. Внутренние органы в порядке.
— И где же это его так?
— Сбили на трассе за городом. Повезло, что уцелел. Прошлым днем метель была жуткая. Похоже, сам виновный в происшествии водитель автомобиля вызвал «скорую». Только непонятно, как произошел инцидент, но в этом уже разберутся следователи. Кстати, дадите мне знать, когда они появятся.
— Хорошо.
— Скоро верну, — указывает на историю болезни в своих руках, и развернувшись, удаляется по коридору в ординаторскую.
* * *
Дверь одноместной палаты, в которой находится пациент Гуров, закрывается за мной с лёгким щелчком. Обстановка здесь отличается от остальных больничных палат. Она кажется более просторной и комфортабельной. Помимо недавнего косметического ремонта, здесь новый холодильник и плазменный телевизор, закрепленный на стене, больничная кровать широкая и матрас мягче.
Войдя в помещение, бросаю взгляд на больного. Он лежит на кровати: его рука и нога в гипсе, на носу гематома. Подхожу ближе, вижу, что мужчина спит. Пока не решаюсь его будить.
Бледное лицо обрамляют темные волнистые и густые волосы, мой взгляд ползет по выразительным скулам и останавливается на пухлых искусанных губах. Я узнаю в нем того самого человека, которого вчера доставили на транспортировке, когда я спешила домой. Вот, значит, как. Сбила машина. Я продолжаю изучать мужчину. Его грудь поднимается и опускается в спокойном ритме, но лицо искажено болью, пора бы ввести ему обезболивающее, и мучения оставили бы его на какое-то время.
Стараюсь бесшумно расположить на тумбочке поднос с лекарствами и инструментами, но у меня это плохо получается. Приспособления звенят, и, обернувшись, я замечаю, что пациент лежит с открытыми глазами и смотрит прямо на меня.
— Вы ангел? — выходит у мужчины немного хрипло после некоторой паузы.
Не говоря ему ни слова, я отдираю с его носа приклеенный пластырь, открываю рану, чтобы обработать её. Не думаю, что сейчас он в том сознании, чтобы чувствовать и понимать что-либо. Поэтому не придаю особого значения его словам. Слегка улыбаюсь, ловя на себе его взгляд красивых глаз цвета лазури. Они настолько светло-голубые, что… дух захватывает. Никогда не встречала подобный оттенок, и ресницы такие пушистые — позавидовала бы любая девушка.
— Доброе утро. Нет, я всего лишь ваша лечащая медсестра, — все же отвечаю ему, чувствуя, как он с интересом разглядывает меня.
Я продолжаю склоняться над ним и обрабатывать ранку на носу, а затем под пристальным взглядом пациента копошусь с холодным компрессом для больного.
— Нет, это неправда, — говорит мужчина вновь, не сводя с меня глаз.
— Почему вы так решили? — спрашиваю его, аккуратно прикладывая к лицу обернутый полотенцем лед.
Я всегда поддерживаю разговор с пациентами. Это одна из основной части работы медсестры: всегда должен быть приветливым, отзывчивым, являться хорошим психологом на момент его болезни. Я многое слышала о себе, но то, что кажусь кому-то ангелом — никогда.
— Это же очевидно, — отвечает он мне, улыбаясь краешками губ. — От вас исходит свечение, подобно божеству, и моя судьба теперь находится в ваших руках.
Гуров немного кривится в лице, намереваясь пошевелиться.
— Перестаньте проявлять геройство, я же вижу, что вам больно.
— Мне уже легче.
— Не думаю. У вас два перелома, травма носа…
— Прикосновения ваших рук исцеляют.
— Лежите смирно, — делаю замечание, когда он хочет приподняться. — Заботиться о пациентах этой больницы — моя работа.
— Значит, мне повезло, что я оказался здесь.
— Лучше бы вы здесь никогда не оказывались.
— Тогда я бы умер и не увидел своего ангела. Или увидел? — морщит лоб, запутавшись в своих предположениях. — Может, я уже умер?
— Вы живы, будьте уверены.
Все же нахожу вразумительный ответ и беру его здоровую левую руку, чтобы измерить давление.
— Если это так, значит, я просто обязан бросить вызов мелькающей печали в ваших глазах. Там ей не место.
— И что, по-вашему, должно отражаться в моем взгляде?..
— Необыкновенное счастье.
Должна сказать, я никогда так не теряюсь в своих ответах в общении с пациентами, как перед ним. Он заставляет меня нервничать под одним своим взглядом. Я даже не знаю: хорошо мне от этого или плохо. Внутренне злюсь на свою реакцию из-за слов Гурова, которые проникают в меня, странным образом задевая нечто внутри…
— Что-то не так? — спрашивает он.
— Давление в норме, только пульс учащен.
— Первое знакомство с вами. По-другому, никак, — говорит пациент с вымученной улыбкой на губах.
— Позвольте, измерить температуру вашего тела, — прошу его спокойно несмотря на то, что внутри все клокочет от близости с этим человеком.
Он поддается моим манипуляциям над его здоровой рукой, я прикладываю градусник.
— У меня нет температуры, — уверенно внушает приятный мужской голос.
— Сейчас узнаем.
Стараюсь отчужденно и механично отвечать пациенту, убирая холодный компресс с ушибленного места на его лице.
Непроизвольно он издает стон, но тут же
