Тесса Рэдли - Опаловая подвеска

Но с этим уже ничего нельзя поделать. И прошлый вечер лучшее тому доказательство.

О боже, прошлый вечер… Она украдкой посмотрела на губы Дэймона и вспомнила, как настойчиво они прижимались к ее губам, как…

Не смей даже думать об этом, приказала себе Ребекка, а затем произнесла первое, что пришло ей в голову:

– Вы с Саввасом оба хорошо танцуете. Брали уроки танцев?

– Забудь о моем брате, – отрезал он. – Я хочу, чтобы ты держалась от него подальше. Он слишком молод. Такая скандалистка, как ты, не для него.

Скандалистка? Впрочем, какая разница? Что она теряет? Не обращая внимания на его пренебрежительный тон, Ребекка прижалась всем телом к Дэймону.

– Перестань! – Он положил руку ей на плечо и отодвинул ее от себя.

Ребекка пришла в отчаяние, но устояла перед искушением снова прильнуть к нему. Заставила себя легко двигаться – хотя ноги были ватными – и насмешливо улыбаться. В ответ на это он с ненавистью посмотрел на нее.

Чувствуя, что боевой дух покидает ее, Ребекка снова прижалась к Дэймону. Он напрягся и оттолкнул ее!

Как можно быть такой дурой! – окончательно расстроилась Ребекка. Что она делает? Что пытается доказать ему? Дэймон тысячу раз прав. Свадьба Флисс не самое подходящее место для выяснения отношений. К тому же она рискует начисто потерять самоуважение – последнее, что у нее осталось.

Впрочем, признание своего поражения вовсе не означает, что ей нельзя хоть чуточку да уязвить чужого жениха.

Она подняла голову и посмотрела на него.

– Саввас сказал, что ему двадцать семь. Он на три года старше меня. Я бы сказала, что по возрасту мы подходим друг другу.

– Послушай меня! – Ярость Дэймона достигла предела. – По сравнению с тобой мой брат неопытный юнец. Он не пара для такой женщины, как ты.

Его слова больно ее задели.

– Такой женщины, как я? – Ребекку возмутила подобная несправедливость.

Дэймон Астериадес даже не представлял, какой она была. Разве можно быть таким слепым? Почему он отказывается признавать очевидное – их влечет друг к другу. Он не должен был жениться ни на Флисс, ни на ком-либо другом. Единственной женщиной на свете, которая ему подходила, была она, Ребекка.

Но теперь уже слишком поздно. Он женат. На ее лучшей подруге. Какой ужас!

Но ведь их взаимное влечение не стало слабее. Чтобы проверить это, она скользнула рукой по его плечу и дотронулась до шеи. Ей показалось, что его тело тотчас откликнулось на ее прикосновение легкой дрожью.

– Как тебе не стыдно! Ты ничего обо мне не знаешь, – прошептала она, нежно подув ему на щеку. – И даже не пытался ничего разузнать.

Дэймон закатил глаза, теряя терпение.

– Ради бога, не продолжай! Я знаю о тебе более чем достаточно. – В его голосе слышалась горечь. Ты – черная вдова. Высасываешь из мужчин все соки, а затем выбрасываешь их как ненужную тряпку.

– Это…

– Неужели ложь? Но тебе ведь нечего сказать в свое оправдание, не так ли? Ты вышла замуж за Аарона Грейнджера из-за его состояния, а затем, промотав все деньги бедолаги, довела его до самоубийства.

Ребекка широко раскрыла глаза от возмущения.

– Знаешь, прежде никто не осмеливался говорить мне это прямо в лицо. – Ее рука беспомощно упала с его плеча. – Я знаю, что обо мне ходят подобные слухи, но никогда не думала, что такой здравомыслящий человек, как ты, верит подобным мерзостям.

Его рука крепче сжала ее талию.

– Да, но разве дело только в этих, как ты сказала, мерзостях. У меня предостаточно и других оснований презирать тебя. – Ребекка видела в его рассерженных глазах собственное отражение. – Я точно знаю, какая ты. Ты целуешься с женихом своей лучшей подруги, просишь его…

– Заткнись!

Он притянул ее к себе, чтобы не столкнуться другой парой.

– Ты из тех женщин, которые ни перед чем не остановятся, чтобы удовлетворить свою похоть. Вчера вечером…

Ребекка резко остановилась.

– Я же сказала, заткнись, – раздраженно воскликнула она. – Или ты хочешь, чтобы я устроила сцену, которой ты так опасаешься?

Они стояли посреди танцпола и в своей безудержной ярости не замечали, что музыка закончилась.

– Должно быть, я сошел с ума. – Дэймон отодвинулся в сторону, словно боясь об нее испачкаться.

Его слова вернули Ребекку к реальности. Это действительно какое-то безумие. Дэймон женат на ее лучшей подруге и поэтому навсегда для нее потерян.

Она резко повернулась и пошла прочь. Он не остановил ее.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Почти четыре года спустя

Вторник начался просто ужасно. Ребекка проспала, и когда плач Ти Джи разбудил ее, уже ярко светило солнце.

Ти Джи капризничал, и она быстро одела его. Ее охватило чувство вины. Надо было все-таки отвезти его к доктору: в выходные у малыша заболело ухо. Прошлым вечером он долго плакал, прежде чем уснул, и Ребекка большую часть ночи провела без сна, прислушиваясь к звукам из детской. Но, к счастью, он больше не просыпался.

Пообещав Ти Джи, что она пораньше вернется с работы и проведет остаток дня с ним, Ребекка вывела его из дома и усадила в машину.

Он снова закапризничал, и Ребекка всю дорогу пыталась успокоить себя тем, что Дороти – няня Ти Джи и бывшая медсестра – как следует о нем позаботится.

Посмотрев на хмурое личико малыша, Дороти, эта добрая душа, пообещала ему, что он будет смотреть мультики, сколько захочет, если сначала съест манго и выпьет сок. Личико Ти Джи мгновенно просветлело, и Ребекка почувствовала облегчение.

После того, как она передала Дороти лекарства Ти Джи, та сказала:

– Можешь не беспокоиться об этом молодом человеке. Все будет в порядке. Ты была с ним вчера, когда он больше всего в тебе нуждался. Сегодня ты можешь спокойно работать. – Видимо почувствовав, что творится на душе матери ребенка, Дороти добавила: – Отправляйся в свою «Шоколадницу», Ребекка, и не забудь привезти мне моих любимых трюфелей, когда вернешься за мальчиком.

– Разве я когда-нибудь забывала? – Ребекка улыбнулась пожилой женщине.

Заряд оптимизма, полученный от Дороти, не покидал ее всю дорогу до «Шоколадницы». Там, на пороге кондитерской, она замерла как вкопанная, не веря своим глазам. От ее хорошего настроения не осталось и следа.

В кондитерской сидел Дэймон Астериадес! В дорогом костюме и начищенных до блеска ботинках. Узел галстука был небрежно расслаблен. В Тохунге в это время года такой наряд был неуместен: город переполняли толпы туристов из Европы в футболках, шортах и сандалиях. Ребекка невольно залюбовалась изгибом его чувственного рта… пока не поймала на себе его ледяной взгляд.

У нее сразу пересохло во рту.

Терзаемая нехорошим предчувствием, Ребекка вошла в кондитерскую и охрипшим голосом спросила: